Сергей Фомичёв - Сон Ястреба. Мещёрский цикл

Ушан потянул товарища за край куртки.

– Пошли, – прошептал волхв. – С силой, что стоит за ним, тебе не сладить вовек.

Арабы, зловеще блеснув белками глаз, ушли.

– Да кто они такие? – возмутился Рыжий.

– Не знаю, – сказал Ушан. – Но и мне их не одолеть.

Помолчав, он буркнул:

– Проклятье, куда же делся кинжал?

Тарону в стычке распороли бок. Ушан заявил, что справится с этим легко. Рана грека оказалась совсем пустячной. Стрела задела ногу и причинила куда больше страха и боли, чем вреда. Когда Златопузому сообщили об этом, грек даже обиделся. Он-то уже представлял себя героем.

Остальные почти не пострадали, лишь малость поджарились во время приступа и, кашляя от едкого дыма, вытирали с глаз слёзы.

– Где Скоморох? – спросил Власорук.

Его приятель огляделся и пожал плечами.

– Только что здесь был. Пропал.

– Надо сматываться, – заявил Драган.

Рыжий рассеянно кивнул. Потеря груза его потрясла. Да и всех прочих мещёрцев тоже. Складно думать северяне сейчас не могли. Так что забота об отходе легла целиком на мытарей.

– Обратно через ворота мы вряд ли пробьёмся, – продолжил размышлять серб. – Заливом тоже не пройти. И лодку прежде захватить нужно. А это лишние хлопоты.

– Пойдём берегом, вдоль стены, – морщась от боли, предложил Златопузый. – Через Манганы. Я знаю, как там можно пролезть незаметно для стражи.

Хотя всё, из-за чего начинались столкновения, уже сгинуло в пламени, беспорядки не утихали. Мало того, всё новые и новые люди вовлекались в безумную схватку. Сражение развернулось даже в заливе. Повстанцы предприняли вылазку, и несколько вражеских кораблей обернулись кострами, осветив Золотой Рог. Зато на суше латиняне начали понемногу теснить нападавших к городской стене.

Десятники, пересытившись зрелищем, а скорее опасаясь, что птохи могут припомнить кое-какие обиды и стражникам, отправили гонцов к начальству. Как бывает в подобных обстоятельствах, того на месте не оказалось. Порученцы разбежались по городу. Сотники, поднятые с постелей любовниц, ругались, требовали подтверждения донесений, и только убедившись, что дело действительно серьёзное, отправляли доклады выше.

Ближе к полуночи весть о восстании, наконец, достигла дворца. Императора долго не решились будить. Гражданские и военные чины переругались. Первые призывали вывести на улицы войска, вторые перекладывали ответственность на эпарха и его стражу. Когда же василевса подняли с ложа, тот вдруг решил сперва помолиться. Он направился в храм, оставив чиновников растерянности.

Скоморох украдкой покинул порядки своих земляков, когда те бросились на приступ злосчастного дома. Он успел прошмыгнуть в город, и уже будучи в безопасности, оглядываясь за спину, видел, как к воротам подходили отряды ночной стражи. Тревога за судьбу товарищей призывала его повернуть назад. Он даже остановился на миг в раздумьях. Но, мотнув головой, продолжил путь.

В самом Константинополе было относительно спокойно. Крупных стычек здесь не велось. Обыватели попрятались по домам. Патрули отступили к Преторию, укрылись за стенами многочисленных дворцов, храмов или в башнях стены. Они ожидали подкрепления. Предоставленные сами себе сумконоши разбойничали без злобы, повинуясь больше стихийному порыву, чем гневу. Мелкие их шайки разбегались по переулкам, сея смуту криками и кое-где поджигая дома.

Скоморох размашисто шагал через город, постепенно удаляясь от заварушки. Он миновал площадь Тавра и выбрался на Месу. Сюда беспорядки пока не добрались. Латинские кварталы за его спиной полыхали заревом, а здесь, на другом краю города, по-прежнему продолжалась обычная вечерняя жизнь: народ с пьяными песнями покидал трактиры и разбредался по домам, вельможи возвращались от любовниц, чтобы успеть на супружеское ложе.

Но вот Скоморох увидел Деда с каким-то сорванцом. При помощи увесистого камня они высадили окно богатого дома и, раздув огонь, бросили внутрь несколько пылающих комков промасленного тряпья. Не успели повстанцы добежать до угла, как из дома потянулась струйка дыма. Затем полыхнул огонь. Главная улица стала быстро пустеть.

Скоморох добрался до знакомого дома с розовыми глыбами в основании и дважды стукнул кольцом. Бресал открыл сразу, словно дожидался за дверью.

– Что в городе? – спросил он, принюхиваясь к слабой ещё дымке.

– Горит город, – сказал Скоморох.