Оксана Аболина - Боец Великого Похода

Багажник джипа откапывали лопатами. Забрали походные рюкзаки и перенесли в дом. Хозяин оказался прав. Если бы этого не сделали, остались бы и вовсе ни с чем. Ибо утром джипа на дороге не оказалось. Военкор в отчаянии кидался с лопатой к каждому сугробу, но увы! Машину увели. И следы, разумеется, успело замести снегом. Неподалёку стояла злодейка-судьба и покатывалась со смеху. Какие бы дела её ни отвлекли в топях Оршинского Мха, теперь она снова была рядом, неотступно преследовала Кукушкина, словно ревнивая любовница.

— Где у вас правление? — кричал военкор. — Вы — что, не понимаете: джип — это армейская собственность? Ваш начальник района ответит за то, что здесь творится!

— Голубчик, успокойся, — заворковала над ним баба. — Да что ты так разгорячился? Не переживай. В Топком Ржавце если что пропадёт — не найдётся. И концов не сыщешь. Такая у нас деревня. Не трать, сокол мой ясноглазый, понапрасну нервные клетки.

— Да, — поддакнул хозяин. — Наших петухов слышно в трёх районах. В Мценском, Орловском и Болховском. И у деревни, стал быть, три хозяина. А значит, если что пропало, отвечать некому. Каждый будет валить на соседа.

Бойцы устроили короткое совещание. Военкор клялся, что пока не разберётся с джипом, он из Татинок — ни ногой. Военкор — человек почти вольный, ему можно. А Кукушкину и его товарищам пора было двигать дальше. Они и так только-только чудом миновали трибунала. Однако, как идти в армейских берцах по снежному бездорожью? Ни одна машина с утра не проехала мимо деревни. Значит, надо пешком? Или как?

— Три пары лыж у нас, конечно, найдётся, — солидно произнёс хозяин, — Но даром я их не отдам.

Бойцы порылись в рюкзаках, но ничего ценного, чем можно было бы расплатиться, не обнаружили. Всё имущество было казённым. Путники развели руками, и тогда Кукушкин понял, что ему предстоит расстаться с дорогой для него вещью. Сердце его сжало тоской.

— У меня есть золотые часы, — сумрачно произнёс он. — Но хотелось бы выкупить их, когда мы выберемся. Заплачу две стоимости.

— Пять, — прижимисто предложил хозяин.

— Три, — сказал Кукушкин.

— По рукам.

Кукушкин немного повеселел. Хорошо бы удалось вернуть реликвию без особых проблем. Хочется надеяться, что мужик не болтун, а человек слова. Часы были одной из немногих вещей, доставшихся ему в наследство от отца. Не то, что б они были памятны… Но при выходе из детского дома, когда ему вручили их, заставив перед этим расписаться в специальной ведомости, он почувствовал, что часы не просто дорогая вещь — это артефакт. То, что связывает его с давно позабытыми, чуть брезжащими в памяти, но всё-таки родными, единственными на всём белом свете людьми.

Родители Кукушкина погибли, когда ему было пять лет. Он, к счастью, не был свидетелем их гибели — находился в детском саду. Ему рассказывали страшную и душещипательную историю про то, как мать и отец его шли, взявшись, словно дети, за руки, по улице (они всегда так ходили), и водитель грузовика на бешеной скорости наехал на них. Просто был вдребезги пьян, не справился с управлением, и машину выбросило на тротуар. А что было дальше — про это Кукушкину уже никто ничего не говорил.

Он никогда об этом не думал, но где-то в глубине души чувствовал, что именно эта застарелая, застрявшая в глубине сознания история заставила его пойти работать автоинспектором. Всю свою сознательную жизнь он мстил. Мстил пьяному мужику, отнявшему его детство. Мстил каждому человеку за рулём, потому что любой из них так или иначе хоть раз нарушал правила. И ставил под угрозу жизнь и счастье других людей.

Вырученные за часы три пары лыж оказались самыми примитивными, домашней выделки снегоступами. Изогнутая дюралевая трубка служила каркасом, на который натягивалась ПВХ-ткань. Крепления представляли собой сомнительного вида обрывки резины, напоминающие медицинские жгуты. Однако, после небольшой тренировки бойцы приспособились довольно споро передвигаться на этих самодельных подпорках и даже перед выходом популяли друг в друга снежками, резво скатываясь с сугробов и уклоняясь от ударов. С приподнятым настроением они отправились в путь. Только оставшийся в Татинках-Топком Ржавце военкор был мрачен. Ему предстояло объездить три райцентра, чтобы заставить шевелиться местную администрацию.

— Идите прямо на юг, — напутствовал бойцов приютивший их на ночь мужик. — Срежьте лесом. Через четыре километра будут Полозовские дворы. Там вам дорогу укажут. Да и машину наверняка словите. Но ежели что — ещё через 15 километров Неполодь. А там и Орёл недалече. В общем, ступайте с Богом.