Оксана Аболина - Главный герой

— Дед, а дед…

— Ну что в дверях столбом встал? Проходи, садись, чайку заварим… По делу, али так?

— Да разговор есть.

— Ну говори, коли нужно.

— Дед, скажи, тебе память не изменяет?

— Ещё как, внучек, изменяет. Направо и налево. Как увидит молодого, так к нему бежит…

— Я серьёзно, дед.

— Ну конечно, подводит память, а ты думал? Годы у меня уж какие, сам посчитай. Слова всё время забываю. Давеча в магазин зашёл — хотел взять баночку хрена, и забыл, как называется. Еле-еле продавцу втолковал. «Острое, — говорю, — к холодцу подают, корень такой перетертый, на шести сотках посадишь — потом извести ничем не сможешь». А он мне: «Эх, старик, если ты слово „хрен“ позабыл, то плохи твои дела — совсем ты древний и дряхлый. Скажи родным, пусть тебя от склероза лечат. И не хреном, а витаминами и диетой полезной».

— А жизнь свою хорошо помнишь?

— В целом, да, пожалуй. В общих чертах. Но детали стираются, словно глазам очки подобрали плохо — что-то видно расплывчато, а разобрать ничего невозможно. Имена и даты — они хуже всего, забываю. Вчера вот вспоминал, как звали первую жену. То ли Дана, то ли Дина, а может, вообще Надин? Не упомню, внук, давно дело было, да и недолго мы с ней вместе жили…

— Дед, как думаешь, нормально это?

— Да что ж такого, внучек, старость… Она никого не щадит. Клетки мозга отмирают, связи нарушаются — ты должен это проходить в школе.

— Дед, я уж десять лет как институт закончил.

— Ну вот-вот, и я о том. В самом деле, я это помню, но в голове сидит крепко, что ты еще школьник… Склероз, мать его за ногу. Не хотел бы я совсем до маразма дожить. Да кто ж меня спросит.

— Дед, тут такая беда. Вся штука в том, что школу я тоже хорошо помню, а институт — как отрубило. Нет, ну смутно что-то вырисовывается… Но в деталях — нет, вся молодость — как в тумане. А в школе помню каждую каракулю на парте.

— Что поделать, внук, память — вещь тонкая. Тебе надо для мозгов что попить. Рановато еще тебе маяться, словно старику.

— И вот ещё… Мать — она тоже… школу помнит, а период, когда я был в институте, жалуется, что словно пелена какая…

— Ну это понятно, внучек. В школе ты был маленький еще, хлопот с тобой было, не приведи Господь. Ты паренек был шустрый, попробуй забыть, а к выпускному остепенился, поумнел… И суета заела твою мать, обыкновенная житейская суета. А кто помнит суету?

— Я понимаю, но не до такой же степени… и кого ни спрошу…

— Ну, всему на этом свете всегда есть разумное объяснение. Ты сам подумай, может, у нас в семье гены по памяти-то плохие… А может, кто сглазил вас? Признавайся, проказник, никому дорогу не перебежал? Девушку, может, какую соблазнил да бросил?

— Дееееееед, ну я серьёзно…

— Не стоит таким вещам придавать излишнего значения, внучек. Можешь что с проблемой делать — делай, нет — оставь ее, пусть она сама с собой разбирается. А по мне так всё просто и ясно, ты попей и вправду лекарства. Есть такие — клетки мозга оживляют. Мне давали в больнице после инсульта. Вот как врача звать? Это я забыл. И как таблетки назывались — это тоже не помню. Но есть, ты поспрошай у людей, поспрошай.

— Дед, ты говоришь, что если с проблемой что-то можно сделать, то надо делать, так вот я решил, что надо посоветоваться. Поговорил с людьми. И вчера один …

— Внучек, мне это всё неинтересно. Давай о чём-нибудь другом. Я вот не помню, ты женат? Дети есть?

— Дед, вчера я с одним другом встретился. Я не помню, когда я с ним познакомился. В какой-то тусовке, наверное. Но ты пойми… Я его спрашиваю — и он тоже не помнит.

— Какая слабая молодежь на голову-то пошла. Так есть у тебя дети, внучек?

— Мы с ним много говорили… Тут ведь как. Я всегда думал, что у меня целая толпа друзей, а посмотрел в записной книжке — меньше пятнадцати знакомых, да ещё семья. И всё. И больше я никого не помню. Никого! Так не должно быть. Я, когда это понял, почувствовал себя, словно в вакууме… И вот я этому парню рассказываю про себя, а он…

— Знаю-знаю, внучек, не надо дальше говорить. Ты мне про детишков-то лучше поведай… Сколько их у тебя?

— … а он говорит: «Мне кажется, что мы на самом деле не существуем. Ты, и я, и весь мир — части большой книги. Нас выдумал неведомый нам автор. То, что он хорошо прописал…»

— Всё, прекрати! Не хочу больше этого слушать! Тебе пора уходить, а мне ложиться спать. Давай-давай, за порог, побыстрее!

— Нет, ты дослушай! «То, что он хорошо прописал, мы помним замечательно, а всё остальное — как в тумане». И только он это сказал — как исчез! Прямо у меня на глазах. Был — и нет! Ты можешь себе это представить?