Оксана Аболина - Вертелка

«Мы с Леной изобрели вертелку. Вертелка — это железный транспортир с полукруглой дырочкой посередине, надетый на карандаш. Если транспортир раскрутить, то он будет вертеться, а когда остановится, ужасно хочется снова его раскрутить».

Такими словами начинался рассказ «Вертелка», написанный Юлей Смирновой в 7-ом классе. Он был напечатан в журнале «Аврора» и этим мне, наверное, прежде всего и запомнился. Все остальные рассказы нашей группы юных прозаиков, первоначально принятые к печати, впоследствии зарезала цензура, и они так и остались неопубликованными. Вас, может быть, удивит, какая такая могла быть цензура для школьников, но взрослые играли в свои игры серьёзно, без скидок на возраст. Правда, именно возраст и был основной причиной того, что наши программные рассказы оказались не напечатаны. «Дети не должны о таком думать, а тем более писать, — вынесли свой вердикт взрослые. — Они не должны размышлять о смерти, о предательстве, о боли, об одиночестве, если это выходит за рамки уроков литературы. Их мысли должны быть простые, ясные и открытые… такие, как в рассказе „Вертелка“».

Собственно, я и не думала завидовать Юле Смирновой, когда её рассказ вышел из печати. По большей части она писала на те же самые темы, которые всем нам, прозаикам-подросткам были противопоказаны. А в рассказе «Вертелка» Юля дурачилась на все сто, это был стёб, прикол, и только. Приятно иногда оттянуться и побалагурить, когда мысли заняты вечными проблемами бытия. Минуты отдохновения от учебных и писательских будней. Мы все этим время от времени баловались. Написать на полном серьёзе, с едва уловимой тенью припрятанного между строк сарказма, о какой-нибудь ерунде — в этом определённо был шарм, понятный только своим. Вы от меня ожидали что-нибудь глубокое и трагичное? Ну, так вот вам, получите! Видите, я не только так, но и этак могу! Кому из пишущих не знакомо подобное чувство?

Нет, Юле я не завидовала, и давно бы забыла об этом рассказе, если бы через десять лет не встретился мне человек, которого в точности так и звали, как транспортир с полукруглой дыркой, надетый на карандаш — Вертелка. Увы, время бежит быстро, и сейчас уже осталось немного людей, которые его помнят.

Вертелка был однокашником и другом моего мужа, и после свадьбы в моей реальности появилось сразу двое мужчин. Вертелка чистосердечно посчитал наш дом своим и слёту стал его завсегдатаем.

Вертелка, Вертиго, Вертящийся — он откликался на все эти прозвища, хотя никто не сказал бы, что он отличается особой вертлявостью. Даже если бы и захотел, не смог бы. Не было у него такой возможности. С детства он болел детским церебральным параличом и сильно приволакивал ногу. Поэтому со стороны имя «Вертелка», наверное, воспринималось как что-то обидное и безобразное. Однажды знакомая сделала нам с мужем замечание:

— Почему вы оскорбляете хорошего человека?

— Кого мы оскорбляем? — удивились мы.

— Разве можно называть «Вертелкой» человека с ограниченными физическими возможностями? Это ужасное прозвище!

— Но это не прозвище, это фамилия, — объяснили мы.

К тому, что Вертелка приволакивает ногу, привыкалось быстро и вскорости переставало замечаться. Шедшие с ним по улице в одной компании люди не подстраивались под него, даже не притормаживали шаг. Не знаю, было ли это ему трудно, но он за ними всегда поспевал. Никто не относился серьёзно к его болезни. Но сам он от неё страдал чрезвычайно. Ему казалось, что окружающие смотрят на него с жалостью, а это было не так. Возможно, комплекс неполноценности был основной причиной того, что Вертелка избегал девушек. И зря избегал. Он был по-своему очень красив: острое худое и чрезвычайно живое лицо с чёткими, точёными чертами, замечательная тёмная шевелюра, романтическая трёхдневная щетина, но главное — голос, не по возрасту зрелый, бархатистый, проникновенный. Девушкам Вертелка нравился, но сам в это не верил.

И хотя он считал себя невзрачным калекой, он очень злился на тётку в собесе, которая шлёпнула ему в трудовой книжке штамп «пожизненная третья группа». Денег третья давала совсем мало, а устроиться на работу эта круглая зловредная клякса, как вы понимаете, мешала. Впрочем, работа у Вертелки имелась в наличии, но приходилось её держаться, чего бы это ни стоило, несмотря на мизерную зарплату и придирки начальства. Он служил электриком в одном НИИ, его обязанностью было следить за исправным состоянием электросети. Один раз Вертелка всё же не уследил за ней, холодильники потекли, а в холодильниках хранились образцы исследований. Работа нескольких лет пары солидных закрытых отделов пошла насмарку. Вертелке грозил суд и неподъёмные выплаты институту, но, как водится, всё обошлось более-менее спокойно — его всего лишь выгнали с работы.