Анна Клименко - На краю времени, на пороге мира

– Идите же, – повторила драконица и, грациозно скользнув вниз по крутому склону, светлой тенью полетела прочь.

Миральда провожала взглядом крылатую фигурку, пока та не растворилась в предрассветной дымке. Затем вздохнув, поглядела на небо, где одна за другой бледнели и гасли звезды.

– Рассвет близится, – сказала она вслух, – нам пора.

Но все же помедлила еще немного: и вершины гор, одетые в снег, и сизый туман, одеялом укутавший подножия каменных исполинов, и облака, жиденькими мазками тронувшие сумеречное небо, – все казалось ей удивительно красивым. И болью под сердцем отзывалась мысль о том, что для болотной ночницы Миральды впереди нет ничего, кроме пустоты и небытия.

Рядом вздохнул Гор, и это вернуло Миральду к действительности.

«В конце концов, другие будут жить, и это небо, и горы, и даже эти крошечные травинки, которые непонятно как сюда попали… А главное – Гиллард. Даже если Магистр найдет его, он никогда не согласится добровольно занять его место… Горе тому, кто поверил болотной ночнице!»

Улыбнувшись своей мысли, она решительно двинулась ко входу в Гнездо куниц.

…Чернота, заполнившая вход, была всего лишь иллюзией. Они медленно шли по широкой галерее со множеством ответвлений, и с потолка лился серый сумеречный свет. Здесь было чисто и тихо, словно дух Старшего продолжал заботиться о колыбели воинов, и Миральде то и дело казалось, что дэйлор никуда не ушли и вот-вот они наткнутся на молодого воина в кожаных штанах и куртке, с иссиня-черными волосами, заплетенными в тонкие косички.

«Но когда мир очистится, они вернутся, – подумала она, – все к лучшему. Жизнь одной-единственной ночницы – это не такая уж большая цена за жизни двух народов…»

Миральда выпрямилась и пошла быстрее. Грусть уходила, на сердце воцарилась легкость; так бывает, только когда все решено и не над чем ломать голову. Рядом нерешительно кашлянул Гор:

– Куда мы идем?

– К колодцу памяти, – беспечно ответила ночница, – думаю, что мне несложно будет его найти. Не забывай, я же чувствую воду.

Она не лгала. Издалека, из хитросплетения лабиринтов, веяло сыростью, что была сродни болотной, и Миральда шагала ей навстречу – словно к старой знакомой.

Клубок тоннелей покорно распутывался, светлые коридоры вились бесконечной чередой – и так же светло было в душе болотной ночницы.

Наконец они добрались до небольшого проема в каменной кладке. Судя по всему, это была потайная дверь, которую забыли закрыть; а дальше начинался темный сырой тоннель.

«Пахнет как болота», – отрешенно подумала Миральда, переступая порог. А через минуту она увидела и самого стража, колодец памяти, и людские костяки, белеющие чуть поодаль.

…Всего лишь круглое отверстие в каменном полу, налитое до самых краев чернотой. Гор зажег факел, и по воде заскользил глянец.

– Это и есть?.. – Он с удивлением стоял над колодцем, разглядывая собственное отражение в неподвижной воде.

Миральда молча протянула ладони над темным зеркалом, закрыла глаза – чтобы понять, прочувствовать… Но ведь темное зеркало – это лишь иллюзия воды. А на самом деле… Древнейшее нечто, могущественное и бессильное одновременно, скованное в каменном мешке… Ночница невольно зарычала, чувствуя, как удлиняются когти. То, что у начала времен оказалось запертым в этой горе, набирало силу… Словно готовилось разбить оковы и… полностью очистить этот мир.

Миральда глухо зарычала, судорожно сжала кулаки. Дороги назад не было – если ключ найден, то она использует его и остановит крушение всего, что стоило любить и что она любила.

– Это он, – хрипло сказала она, – Магистр не лгал… ну что, попрощаемся?

Гор вздрогнул. Темные глаза превратились в две щелки, в которых что-либо разглядеть было невозможно.

– Попрощаемся, Миральда.

Она развела руками:

– Что ж… Я хочу, чтобы ты счастливо прожил отпущенный тебе срок. Ты хороший, сильный человек, а такие люди должны быть свободными… Единственное, о чем прошу – разыщи Гила и Мирте… Не знаю, как ты это сделаешь, но уж постарайся. Расскажешь им все, как было, только ни слова о том, что я обещала Магистру. В конце концов, болотные ночницы – это темная нелюдь, им нельзя доверять… Ну вот… А еще передай, что я ни о чем не жалею и что делаю это для всех, кто будет когда-либо жить под этим небом. От всего сердца… И даже для тех, кто недостоин…

Она запнулась. Речь получалась слишком длинной, словно она пыталась оттянуть время.