Лорел Гамильтон - Поцелуй теней

Меня потом неделями мучили кошмары. Дополнительные конечности или органы – это прикольно, но целая дополнительная личность, по кускам заключенная в ком-то другом... нет, это даже словами не выразить. Этот второй рот умел дышать, значит, явно имел доступ к легким, но был лишен голосовых связок. Не знаю, то ли это благословение, то ли последнее проклятие.

– Приветствую Курага, царя гоблинов. Приветствую и близнеца Курага, плоть царя гоблинов.

Тонкие ручки на боку груди царя помахали мне. Я взяла себе правило приветствовать их с того вечера, как поняла, что личность, с которой я играла в карты и в глупые игры вроде сдувания перышка, на самом деле совсем не была Курагом. Насколько мне известно, только я одна здоровалась с ними обоими.

– Мередит, принцесса сидхе, мы оба приветствуем тебя.

Оранжевые глаза смотрели на меня – один, побольше других, как у циклопа, сидел над обоими другими посередине. Смотрел он на меня так, как смотрит любой мужчина на женщину, которую он хочет. Такой наглый, такой откровенный взгляд, что Гален подо мной напрягся. Рис поднялся и встал рядом с Дойлом.

– Твое внимание делает мне честь, царь Кураг, – сказала я.

Среди гоблинов считается оскорблением, если мужчины не таращатся на чужую женщину. Это значит, что она уродина бесплодная, не стоящая вожделения.

Царица, не убирая рук от Курага, сместила одну из них к боку, где, как я знала, находился второй набор гениталий. Россыпь ее глаз смотрела на меня сердито, а руки обрабатывали гениталии. Дыхание Курага вырывалось резкими выдохами из обоих ртов.

Если мы не поспешим, то увидим, как царица доведет его – их обоих – до оргазма. Гоблины ничего плохого не видят в сексе на публике. Это среди мужчин считается у них признаком силы – кончить несколько раз за время пира, и женщина, которая может этого добиться, ценится. Конечно, и мужчина-гоблин, который может долго выдерживать женское внимание, ценится среди женщин этой расы. Если у гоблина есть сексуальные проблемы вроде преждевременной эякуляции или импотенции, а у женщин – фригидности, то об этом знают все. Ничего не скрывается.

Глаза Курага взглянули на маленького гоблина в руках стража. Учитывая, как сосредоточилось его внимание, царица могла бы с тем же успехом быть в соседней комнате.

– За что схвачен один из моих подданных? – спросил Кураг.

– Здесь не поле боя, а я не мертвечина, – ответила я.

Кураг заморгал. Глаз на плече моргнул на секунду-другую позже остальных. Кураг повернулся к маленькому гоблину.

– Что ты сделал?

– Ничего, ничего, – залопотал малыш.

Кураг повернулся ко мне:

– Расскажи ты, Мерри. Этот врет, как дышит.

– Он пил мою кровь без моего разрешения.

Глаза моргнули снова.

– Это серьезное обвинение.

– Я хочу возмещения за украденную кровь.

Кураг вынул из-за пояса нож:

– Ты хочешь его крови?

– Он пил кровь царственной принцессы Высшего Двора сидхе. Ты серьезно полагаешь, что его низкая кровь – справедливое возмещение за это?

Кураг посмотрел на меня:

– А какое возмещение будет справедливым? – спросил он с подозрением.

– Твоя кровь – за мою.

Кураг оттолкнул от себя руки царицы. Она тихо вскрикнула, и ему пришлось ее отпихнуть так, что она села на задницу. Он даже не посмотрел на нее – не сильно ли она ударилась.

– Делиться кровью – у гоблинов это значит многое, принцесса.

– Я знаю, что это значит.

Кураг прищурил все свои желтые глаза.

– Я могу просто подождать, пока ты потеряешь столько крови, что на самом деле станешь падалью.

Его царица подобралась к нему поближе:

– Я могу ускорить этот процесс.

В руках у нее был нож длиной с мой локоть. Лезвие тускло блеснуло.

Кураг обернулся к ней и рявкнул:

– Не лезь не в свое дело!

– Ты будешь делиться кровью с ней, а она не царица. Это мое дело!

Она ткнула ножом прямо в него. Лезвие мелькнуло серебряной полосой настолько быстро, что глаз не успевал уследить.

Кураг успел лишь отмахнуться рукой, чтобы нож не воткнулся в тело. Лезвие распороло ему руку алым всплеском. Другая рука ударила царицу в лицо наотмашь. Раздался резкий хруст сломанных костей, и она второй раз села на задницу. Нос ее лопнул, как переспелый помидор. Два зуба между клыками вылетели прочь. Если изо рта и пошла кровь, ее не было видно за потоком, хлынувшим из носа. Глаз, ближайший к носу, вывалился из разбитой орбиты и повис на щеке, как шарик на ниточке.

Кураг наступил ногой на нож и ударил ее еще раз. Она свалилась набок и осталась лежать. Не одна была причина, по которой я не хотела выходить за Курага.