Лорел Гамильтон - Ласка сумрака

– Если я возьму его в постель, он получит шанс стать королем, королем всех неблагих. Это стоит побольше союза на полгода.

Глаза Китто блеснули, рот чуть дернулся. Я всунула палец между его зубов, и его тело содрогнулось – только один раз.

– Ну нет, деточка Мерри, на такой мякине ты меня не проведешь. Ты дашь ему плоть, как должна была сделать с самого начала, и получишь только три месяца союза. После дерись со своими врагами сама.

Китто начал посасывать мой палец, как ребенок – поначалу слабо, потом все сильнее и сильнее, зубы стали грызть мне кожу.

– Он сосет мой палец, Кураг.

– Ты бы лучше отняла палец, пока он его не откусил. Он еще слабо соображает, а гоблины могут прокусить кочергу.

Китто противился мне, его рот пытался удержать мой палец. Ко времени, когда я его высвободила, Китто пытался открыть глаза.

– Китто, – позвала я.

Он не реагировал ни на имя, ни на что бы то ни было, но он стал теплее и двигался.

– Он может двигаться, и он потеплел, – сообщила я.

– Хорошо, очень хорошо. Я свое доброе дело сделал, Мерри. Дальше сама.

Я снова взглянула прямо в клинок, отведя взгляд от Китто.

– Ты намерен просто сидеть и ждать, чей будет верх?

– Что нам за дело, кто сядет на трон неблагих? Нам важно только, кто сидит на троне гоблинов.

В беседу ворвался глубокий голос Дойла:

– А что, если приверженцы Кела задумывают войну с благими?

Дойл опустился на колени, одна рука нежно, но твердо легла на мое плечо. Наверное, он хотел предупредить меня, чтобы не перебивала.

– О чем ты бормочешь, Мрак?

– Мне известно многое о сидхе, чего не знают гоблины.

– Ты сейчас не при дворе.

– Уши у меня остались.

– Шпионы, ты хочешь сказать.

– Я не использую подобных слов.

– Ладно, ладно, играй словами сколько угодно, как вы все это обожаете, только со мной говори прямо.

– При Неблагом Дворе есть такие, кто считает, будто Андаис в отчаянном положении, раз она назвала Мерри своей наследницей. Они думают, что смертная на троне – это конец нам всем. Они говорят о начале войны с благими до того, как мы все станем бессильными смертными. Наша сила происходит от наших королей и королев, это тебе известно.

– Того, что ты рассказываешь, мне достаточно, чтобы связать свой жребий с Келом.

– Если бы гоблины были союзниками Мерри, никто из неблагих не рискнул бы сражаться против нее. Они осмеливаются бросать вызов благим лишь потому, что уверены в поддержке гоблинов.

– Что нам за забота, если сидхе поубивают друг друга?

– Вы связаны словом, кровью, землей, огнем, водой и воздухом. Вы должны поддерживать законного наследника трона неблагих во всех бедах и напастях. Если Мерри сядет на трон и мятежники из неблагих станут сражаться против нее, а вы – бездействовать и отсиживаться, то ваши клятвы обратятся против вас.

– Ты меня не запугаешь, сидхе.

– Безымянное снова идет по земле, а ты думаешь, что тебе меня нужно бояться? Есть многое, что ужасней меня, и оно поднимется из глубин, сойдет с небес – и возьмет справедливую плату с тех, кто презрит клятвы, подобные вашим.

По смутному изображению трудно было судить, но, кажется, Кураг встревожился.

– Я слышу твои слова, Мрак, но Мерри хранит молчание. Ты – ее новый кукловод?

– Я привожу в порядок твоего гоблина, Кураг, и я могу найти лучшее применение словам, чем повторять то, что ты и так знаешь.

– Я помню свои обеты, девочка.

– Нет, Кураг, я не это имела в виду. Пусть сидхе и не приносят слухи в холмы гоблинов, но мы с тобой знаем, что у тебя найдутся другие средства.

Я не сказала вслух, что малые фейри при дворе, из слуг и не только из них, поставляли сведения гоблинам, иногда за награду, иногда – ради ощущения собственной власти. Мой отец дал слово никогда не выдавать систему шпионажа Курага. Я таким обетом не была связана. Я могла бы выдать тайны гоблинов, но не делала этого.

– Говори все, принцесса, не играй со старым гоблином.

– Я сказала столько, сколько хотела сказать, Кураг, царь гоблинов.

Он громко выдохнул.

– Мерри, девочка моя, ты такая папина дочка! Я любил Эссуса больше всех прочих сидхе. Его смерть была огромной потерей для всего Неблагого Двора, ибо он был истинным другом для многих.

– Эта похвала много значит в твоих устах, Кураг. – Я не поблагодарила его, потому что нельзя благодарить старых фейри. Кое-кто из молодых сейчас не обращает на это внимания, но запрет на слова благодарности – один из самых старых наших запретов, почти табу.