Лорел Гамильтон - Ласка сумрака

И непонятно было, кто из нас перед кем должен за это извиниться – я перед ним или он передо мной.

Возвращаться назад в Эль-Сегундо не слишком хотелось, мягко говоря, но когда утром Китто проснулся, глаза у него были обведены кругами, будто под ними синяки налились, а бледная кожа казалась бумажно-тонкой, словно его мучили всю ночь. Я не смогла бы спокойно смотреть, как он бродит по открытому пляжу, ничем не защищенный от давящего неба над головой. Как только я узнала, где произошло преступление, я дала Китто возможность решить самому, поедет ли он с нами, и он предпочел забраться в свою собачью конурку.

Я шла по лестнице от парковки посередине между Холодом, шедшим первым, и Рисом в арьергарде. Холод заговорил, как только мы обогнули небольшой бассейн.

– Если малышу не станет лучше, тебе придется отослать его обратно к Курагу.

– Знаю, – вздохнула я. Мы преодолели последний лестничный пролет и почти уперлись в дверь моей квартиры. – Вот только не знаю, кого Кураг пришлет вместо него. Он думал оскорбить меня, предложив Китто. Ему не понравилось, что я оказалась довольна его выбором.

– Гоблины считают Китто уродливым, – произнес Рис.

Я невольно оглянулась на него. Он все еще не обрел свою обычную жизнерадостную уверенность и выглядел откровенно мрачным. Я не стала спрашивать, откуда Рис, почти ничего не понимавший в культуре гоблинов, знал, что они считают красивым. Я была уверена, что, заполучив на вечер воина-сидхе, гоблины предоставили ему только тех, которых считали красивейшими... по их понятиям. Гоблины ценят дополнительные глаза и дополнительные конечности, так что Китто не проходил по параметрам.

– Да, а кроме того, он никак не связан с правящим домом. Кураг надеялся, что я его отвергну и он получит основание расторгнуть договор.

Мы стояли у порога. У двери цвела маленькая бледно-розовая герань в горшке. Гален взял на себя большую часть домашних дел: к примеру, поиски квартиры, в которой мы все могли бы поместиться, и покупку цветов, на которых могли бы отдохнуть странствующие фейри. Мы бы уже давно сменили квартиру, если бы не проблема с деньгами, но эта проблема существовала. Было очень сложно найти достаточно большое помещение за ту цену, которую мы могли предложить. В большинстве случаев владельцы ограничивали число проживающих, и шестеро взрослых – это было сверх нормы.

Я по-прежнему отказывалась от содержания, полагавшегося мне при дворе, потому что никто не дает денег, не ожидая чего-то взамен. Холод думал, что я просто упрямлюсь, но Дойл признавал, что любое одолжение имеет свою цену. Я почти не сомневалась, чего попросит Андаис взамен: не убивать ее сына, если я взойду на трон, а это была плата из тех, что мне не по карману. Я знала, что Кел никогда не признает меня королевой, до последнего своего вздоха. Андаис не понимала этого только из-за материнской слепоты. Кел был извращенным, испорченным созданием, но его мать любила его, и это было больше, чем я могла сказать о собственной матери.

Холод толкнул дверь и вошел первым; он проверил защитные заклинания – все оказалось нетронутым. Чистый сладкий аромат лаванды и шалфея из курильниц встретил нас на пороге. Главный алтарь стоял в дальнем углу щетиной так, чтобы всем было удобно им пользоваться. Вообще-то в алтаре нет необходимости. Можно встать посреди луга, или леса, или переполненной подземки, и ваш бог найдет вас – если вы того захотите и откроете ему свое сердце. Но алтарь служит напоминанием. Место, где хорошо начинать каждый день с небольшого приобщения к духовному.

Люди часто думают, что у сидхе нет религии – ведь они же сами когда-то были богами? Ну, вроде того. Их почитали как богов, но большинство сидхе признают существование сил более великих, чем они сами. Большинство преклоняют колени перед Богиней и Консортом или перед их вариантами. Богиня – та, что дает жизнь всему, а Консорт – воплощение всего мужского. Все, что порождено ими, создано по их образу и подобию. Она – в особенности Она – это величайшая сила на планете, Она больше всего, что имеет плоть, какой бы духовной природой эта плоть ни обладала сейчас или прежде.

Если не обратить внимания на тонкий аромат курений и появившуюся на алтаре небольшую резную деревянную чашу с водой, квартиру можно было бы счесть пустой. Впрочем, ощущения пустоты не возникало. На коже подрагивали мелкие мурашки от творимой поблизости магии – не сильной магии, а каждодневной, бытовой. Наверное, Дойл общался с кем-то по зеркалу. Он решил остаться сегодня дома и попытаться вытрясти побольше сведений о Безымянном из наших друзей при дворе. Магия Дойла была достаточно тонка, чтобы он мог пробраться к ним незамеченным. Я на такое не была способна.