Владимир Свержин - Змея в изголовье

Только после этого он станет уккаль – знающим, допущенным к служению реликвии, хранимой в стенах монастыря, достойным приобщения к ее величию. Лишь тогда… Если очень повезет… Если мудрость его будет сочтена высочайшей и вера признана безупречной… он будет избран хранителем тайны тайн. А до того… до того он знает лишь, что святыня требует беззаветного служения, и этого довольно.

Саид огляделся: красные склоны гор все более темнели и покрывались черными складками. Скоро ночь.

«Конь загнан, ему нужно отдохнуть. Девушка, если, конечно, иблис окончательно не лишил ее рассудка, не решится идти ночью, ведя коня в поводу. Тем паче скоро выйдут на охоту волки. На вооруженного всадника они нападать не станут, а на усталую девушку с обессиленным конем очень даже могут. Тем более если голод согнал вместе трех, а то и четырех зверей. – Саид точно с высоты птичьего полета представил себе окрестные земли. – Пожалуй, она постарается укрыться в Драконьем ущелье». Он поежился.

Поднявшийся с полудня ветер усиливался. Темнобрюхие, будто извалянные в пыли, слоистые облака с изорванными в клочья серыми краями надвигались, превращаясь в небесных чудовищ, хищных демонов пустыни. Еще недавно они лениво, словно овцы в бескрайнем синем поле небес, медленно брели неведомо куда. Но сейчас и самому быстрому скакуну не угнаться за ними. Мрачные тучи несутся, пришпоренные сполохами далеких молний, каждый миг изменяясь и пугая опытного наблюдателя – надвигается песчаная буря. Молодой воин утер пот со лба: «Следует поторопиться».

Словно подтверждая его мысли, ветер рванул еще сильнее, едва не сорвав широкий бурнус с его плеч. Саид подхватил его, не дав улететь, вскочил на встревоженного коня, нервно бьющего копытом, и ударил коленями по бокам скакуна.

Молодой воин оглянулся на почти отвесные склоны гор. Еще недавно радовавшие глаз чередованием красных и черных полос, сейчас они возвышались непроницаемой темной громадой. Как будто несущиеся по небу тучи разбиваются о них, оставляя на память мрачный след. «Надо спешить!» – Саид пустил коня в галоп. Умный скакун, выросший с самого жеребячьего возраста под неусыпной опекой воина, чувствовал каждое его прикосновение и, подобно верному псу, отзывался на свист.

В этот миг благородное животное не хуже человека понимало, какая опасность грозит им обоим, и мчалось, спеша успеть к укрытию до того, как бездушная песчаная волна накроет испуганно замершее предгорье, сокрушая все живое, хороня без следа всякого, кто имел неосторожность встать у нее на пути.

Драконье ущелье – широкий разлом, возникший еще в те далекие века, когда земля сотрясалась, будто в лихорадке, от катаклизмов, менявших лицо планеты, иссушающих моря и воздвигающих горы. Оно появилось словно вдруг: широкой расщелиной в камнях, извиваясь меж обрывистых берегов, точь-в-точь пересохшее русло некогда бурного, но давно сгинувшего потока. Лишь в сезон дождей здесь скапливалась вода, да и то в самых глубоких местах она не доходила и до пояса. Сейчас воды не было. Да она никогда и не задерживалась тут надолго.

Постепенно углубляясь, дно ущелья вдруг будто срывалось в глубокую пропасть. И лишь узкая тропка-карниз позволяла человеку идти дальше. Для коня это место было непроходимо, так что дальше мятежной дочке кади не пройти. На ее счастье как раз поблизости имеется небольшой грот. Если беглянка его заметит – она спасена. А нет – какая разница, все равно он поймает ее. Из Драконьего ущелья иначе не выбраться!

Он сам пока не знал, что будет говорить неведомой ему девице с красивым именем Амина. До сего дня он видел девушек лишь издали, наблюдая, как в недалеком оазисе они набирают воду из благословенного источника, бьющего среди камней. Они казались ему неземными созданиями, таинственными и непостижимыми. Ничего из его нынешних знаний и умений не могло подсказать воину, как вести себя с беглянкой. Ничего из его прежнего опыта. Впрочем, велик ли был этот опыт?! Он помнил лишь мягкие нежные руки матери, ее долгие ласковые песни. Но чем дальше отматывало время свою бесконечную нить, тем больше все это казалось ему волшебным сном. Он чувствовал только смутное волнение, легкую дрожь в предвкушении неведомого.

Саид быстро спешился и повел коня в поводу. Мчать без оглядки дальше было опасно. Наносной песок и каменные осыпи всякий день изменяют дно ущелья, так что знакомой тропы тут и быть не может. Неосторожный шаг – и конь упадет, может сломать ногу. Тогда молись, чтобы самому добраться живым до людского жилья. Преследователя неожиданно кольнула мысль: «Знает ли об этом беглянка? Вряд ли за свою недолгую жизнь она выезжала куда-нибудь из дома так далеко, а если и выезжала, то в сопровождении отца и братьев. И, конечно, не в эти дикие земли. Что это ей вдруг вздумалось…?»