Василий Блюм - Мычка

Мычка ощутил касание, от неожиданности развернулся так резко, что лодка опасно качнулась.

— Не дергайся! — окрик спутника заставил застыть. — Держи весло, только осторожнее, без прыжков.

Льдистая поверхность воды совсем близко, шевельнись — окунешься с головой. Ощущая, как похолодело внутри, Мычка принял весло, спросил с трепетом:

— Что делать?

— Греби. Смотри на меня, и делай тоже самое. Улов богат, а нас двое, один течения не осилю.

Мычка мельком взглянул на спутника, но тут же отвернулся, сосредоточившись на ощущениях. Глаза сейчас не помогут. То, что со стороны кажется простым, на деле выработанная годами привычка. Остается надеяться, что тело не подведет, подскажет, где нажать, а где отпустить, точно соизмерив усилие, чтобы удержать лодку и не упасть самому.

Гребок. Еще один. Руки равномерно поднимаются, вытягивают весло из цепкой хватки стихии, чтобы мгновение спустя вновь погрузить. Толчок. Мышцы вздуваются, преодолевая сопротивление потока. Вода не камень, и даже не песок, но как, оказывается, тяжело вести груженую лодку против течения. Гребок. Еще один. Не смотря на промозглый ветер, пот заливает глаза, растекается по спине противными теплыми ручейками. Тело привычно к нагрузке, но незнакомая работа заставляет двигаться в ином ритме, отчего сердце стучит с напрягом, а ребра едва не разрывают грудь, расширяя легкие так, чтобы захватить как можно больше воздуха.

Берега уходят назад, отодвигаются, теряясь за гранью видимого, но намного, намного медленнее, чем до того, когда они неслись вместе с потоком. Поворот. Еще один. Излучина за излучиной. Сколько же их еще? Ведь он точно помнит, что лодка прошла совсем немного, всего чуток! А теперь будто странное злое волшебство удлинило путь, отбросив лодку вниз по течению в неведомые дали.

В висках стучит, в ушах нарастает гул. Хочется остановиться, бросить весло, и будь что будет. И не важно, что скажут в деревне, как поведет себя человек позади, что с невозмутимым видом ворочает веслом, будто и нет напряжения. А может и в самом деле нет? Может это какое-то местная волшба, что всю работу делает один, а второй лишь создает видимость, неведомым образом перекладывая нагрузку со своих плеч на чужие?

Трясущимися от напряжения руками Мычка смахнул пот. В глазах ненадолго прояснилось. Радость вспыхнула согревающим пламенем. Из-за поворота выплывает деревня. Домики, что пока кажутся совсем небольшими, приближаются мелено, неспешно. Но сердце стучит чаще, а угасшие силы возвращаются вновь. Впереди деревня, а это значит отдых. Но главное не это. Главное, что он все же преодолел себя, не поддался слабости, унизившись в глазах спутника, не бросил тяжелую, но нужную работу.

— Почти приплыли.

Голос спутника хрипл и бесцветен. Видно и ему дорога далась нелегко. Если присмотреться, видно как посерело лицо, и с трудом, через силу, поднимаются руки, вытягивая отяжелевшее от намерзшего льда весло. Мычка ощутил, как в лицо бросился жар, окрасил пунцовым щеки. А ведь он подозревал этого человека в волшбе. Остается лишь благодарить судьбу, что тот, стоя позади, не видел отражения крамольных мыслей на лице спутника. Иначе осталось бы лишь броситься в реку, или уйти в лес, чтобы избежать жгучего позора. Ведь жители села бы тогда утвердились в своих опасениях — лесная нечисть не способна на благодарность, и достойна лишь одного — презренья.

Лодка коснулась берега, прошуршав по камешкам, замерла. С трудом выдернув увязшие в рыбе ноги, Мычка вышел на берег. Весло с грохотом вывалилось из рук, ноги подогнулись. Он упал на колени, а затем завалился на бок, испытывая несказанное блаженство оттого, что можно не двигаться, лежать, ощущая идущий от камней блаженный холод, несущий облегчение мышцам и успокоение душе.

Ушей коснулся надрывный крик, исполненный такого ужаса и боли, что Мычка невольно дернулся, приподнялся на руке, всматриваясь в мелькающее среди деревьев белое пятно. Крик повторился, пятно приблизилось, обернулось женщиной. Мычка всмотрелся пристальнее: распяленный в крике рот, растрепанные волосы, распахнутые в ужасе глаза. Женщина бежит с трудом, шатается, раз за разом оглядываясь, оскальзывается на снегу.

Женщина подбежала ближе. Исполненные страданья, глаза взглянули в самую душу, а на лице отразилась такая мольба, что Мычка не вскочил — взлетел.

— Что случилось?

Вопрос прост, но женщина не понимает, испуганная настолько, что от лица отхлынула кровь, а тело не переставая сотрясает крупная дрожь, лишь глухо стонет. Но вот рука протянулась, указывая в лес, а глаза наполнились слезами. Женщина всхлипнула, опустилась на землю, закрыв лицо руками, завыла, протяжно и жалобно.