Василий Блюм - Мычка

Один из стоящих впереди, мелкий плюгавый мужичок с всклокоченной шевелюрой, пританцовывая от нетерпения, спросил:

— Это правда, что там был бер?

Мычка ощутил облегчение, с ним говорят, а это хороший знак, сказал натянуто бодро:

— Да, это правда.

— Но ведь от бера не уйти, — ахнула одна из женщин.

Мычка выдохнул, уж кто-кто, а он знает о лесе достаточно, чтобы ответить на любой вопрос, сказал с подъемом:

— По-разному бывает. Я смог, к тому же не один.

Стоящий поодаль грузный мужчина с посеребренными сединой висками и обрюзгшим лицом задумчиво прогудел:

— На бера ходят группой, с оружием, да и то, мало кто отваживается. Как ты, один, невооруженный, смог спастись?

Мычка лишь развел руками. Вот он, живой, перед всеми, к тому же спасший детей. Какие могут быть сомнения?

Вперед шагнул мелкий скрюченный старик, больно ткнув Мычку пальцем в грудь, продребезжал:

— Чему дивитесь? Он же нечисть лесная. Мало что с бером — с демонами договорится!

Толпа в мгновенье ока оживилась, загомонили женщины, посуровели лицами мужчины. А дед не унимался, продолжал дребезжать.

— Думаете это он ваших детей вернул? Это он оборотней вернул, поганых. Детей-то давно черные духи умертвили, кровушку выпустили, душу выпили, а взамен перевертышей подсунули, нашли помощника. Ночь наступит, они и обернутся тварями мохнатыми зубастыми, поползут по избам, жертв выискивать, еще живых решать!

Мычка открыл и закрыл рот. На его глазах происходит нечто невероятное, словно в кошмарном сне. Люди, коим он помог, рискуя жизнью, обвиняют его же. И в чем обвиняют, в рожденных воспаленными умами небылицах! Какие духи, что за оборотни? От криков зазвенело в ушах, а от исполненных злобой лиц замутило. Мычка схватился за голову, чувствуя, еще немного, и он сойдет с ума, бросится в лес, подобно несчастной женщине, подергиваясь и завывая.

Среди искаженных физиономий и глумливых рож вдруг возник лик, что разом успокоил, наполнил душу умиротворением. Словно луч солнца пробился через черные тучи, осветил, согрел дыханием. Девушка, за которой он наблюдал из-за забора, стоит тут же, в толпе, но, в отличие от многих, ее лицо остается исполненным спокойствия и отрешенным. Но иначе не может и быть. Ведь прекрасному чужды дрязги и грязь, совершенное выше глупости, и не приемлет лжи. Ее взгляд обращен не куда-нибудь, а на него, проникает в самую суть, отделяя навет от истины. И потому во взгляде печаль, что остальные заблуждаются, не в силах разглядеть в смущенном юноше светлой души и чистых помыслов.

— Что случилось, почто голосим?

Трубный глас прокатился над толпой, перекрыл шум, заставив притихнуть даже самых яростных. Из-за спин селян выдвинулся уже знакомый высокий муж с вислыми усами, сделав пару шагов, остановился. Деревенские вновь зашумели, затараторили наперебой, сбиваясь, и мешая друг-другу, заголосили, пытаясь первыми поведать о случившимся. Староста слушал молча, сперва с улыбкой, затем посуровев. Глядя на изменения в его лице, Мычка ощутил робость. Если уж глава деревни встанет на сторону обвинителей — это конец. Но вот взгляд метнулся к незнакомке, и робость испарилась. Пока она здесь, несправедливости не произойдет.

Гомон затих. Селяне выдохлись, замолкли один за другим, ожидая решения старшего. Староста некоторое время молчал, затем произнес тяжело, словно ронял камни:

— В том, что вы говорите, есть зерно истины. Парень не наших кровей, пришел неведомо откуда. Кто он, мы не знаем, да и не особо интересно. Но он спас двоих детей…

— Не детей, перевертышей поганых! — выкрикнул старик визгливо.

Староста вперил тяжелый взор в старика, сказал сурово:

— Сеч, ты стар и мудр, но и ты не всеведущ, можешь ошибаться.

Толпа заволновалась, послышались недовольные шепотки. Кто-то, невидимый за спинами, выкрикнул:

— Может и он, а может и ты!

Усатый покачал головой, сказал тяжело:

— За свои ошибки я ответ держу. Готов ли ответить ты?

— За что ответить? — прокричал тот же голос, но уже не так уверенно.

— Если дети — подкидыши лесные, от них нужно избавиться, и как можно быстрее. Но, если нет? Достаточно ли ты уверен, чтобы своими руками убить несмышленышей? Может не ты, так кто-то другой уверен?

Ответа не последовало. Староста замедленно обвел глазами селян, но всякий тупил очи, отворачивался, не в силах выдержать тяжелого вопрошающего взгляда.

— А если окажется, что ты не прав, и ночью по селу разбегутся злыдни лесные? — проскрипел старик злобно.