Джонатан Страуд - Глаз голема

Разновидность заклинания, производимая с помощью выдоха через рот и магического жеста. Со Зловонными Ветрами ничего общего не имеет – последние производятся совсем иначе.

Они были уж очень хитрые. Только на седьмом плане, и к тому же тоньше тонкого. Любой бы оплошал на моем месте.

Не в том смысле, что он был в одной ермолке – на нем была и другая одежда. Просто на случай, если вы вдруг чего подумаете. Понимаете, с деталями я разберусь позже, чтобы не нарушать ход повествования.

Вот видите? На нем был еще и халат. И пижама, если уж на то пошло. Все вполне культурно.

А также грубые жесты, которые могли бы расстроить ребенка.

Я так понимаю, это символизирует силу земли (черный цвет) и кровь волшебника (красный), которая оживляет землю. Но это только предположение – в магии големов я полный ноль.

Этот облик в свое время производил фурор в Юкатане: жрецы, бывало, падали кубарем с пирамид или ныряли в пруды, кишащие аллигаторами, спасаясь от моего гипнотического взора. На мальчишку это такого сногсшибательного впечатления не произвело. В ответ на угрожающие извивы моего хвоста он только зевнул, поковырялся в зубах и принялся что-то строчить у себя в блокноте. То ли я уже не тот, то ли нынешняя молодежь так избалована?

Мне несколько раз доводилось встречаться лицом к лицу с афритами Глэдстоуна во времена его завоевательных кампаний, и, должен признаться, я не жаждал встретиться с еще одним. Очень нервные ребята, беспокойные и агрессивные – еще бы, при таком-то обращении! Ну и, разумеется, если даже этот африт изначально был мил и ласков, как младенец (что навряд ли), столетнее заточение в могиле его нрава наверняка не улучшило.

Насчет штанов мне пока ничего известно не было.

Некоторые из нас, паривших поблизости, наблюдали за явлением с отстраненным интересом знатоков. Всегда любопытно изучить стиль своих коллег, когда представляется такая возможность: вдруг удастся подцепить какую-нибудь свежую идею. В юности я всегда стремился к драматизму. Теперь, в соответствии с моим характером, я склоняюсь скорее к изяществу и утонченности. Ну, разве что изредка обернусь каким-нибудь пернатым змеем.

Судя по этому обличью, явившемуся джинну довелось провести некоторое время в районе Гиндукуша. Просто удивительно, какой отпечаток накладывает подобный опыт!

Слова вызывающего заклинания чрезвычайно важны. Они действуют заодно с рунами и линиями, начертанными на полу. Все это вместе создает незримые узы, которые, сплетаясь и переплетаясь, окружают пентакль, создавая непреодолимую границу. Однако стоит произнести всего одно слово чуть-чуть не так, как следует, – и это может оставить фатальную брешь во всей системе защиты. Тэллоу пришлось убедиться в этом на собственной шкуре.

В шестидесятых годах XIX века, когда завидное здоровье Глэдстоуна пошатнулось и силы начали ему изменять, старый лис вложил в посох изрядную магическую мощь, с тем чтобы она всегда была у него под рукой. В результате в посохе оказались заточены несколько могущественных существ, чья природная агрессивность усугублялась тем фактом, что все они оказались вместе в крохотном узле величиной с наперсток. Получившееся оружие было, пожалуй, самым разрушительным с достославных времен Египта. Мне довелось повидать его издалека во время завоевательных войн Глэдстоуна – вырывавшиеся из него серповидные вспышки света без труда рассекали ночь. Я видел силуэт старика, неподвижного, широкоплечего, сжимающего в руке посох. Он и посох были единственными отчетливыми точками в вихре пламени. И все, что оказывалось захвачено этим вихрем: крепости, дворцы, прочные стены, – все рушилось в пыль. Даже африты трепетали перед его мощью. А вот теперь посох сперла эта Китти. Интересно, понимает ли она, во что ввязалась?

Мне в голову приходило и множество иных, невероятно более мудрых мыслей, однако я не стану тревожить ими ваши слабые умы. Можете просто поверить мне на слово: все они были очень толковые, просто чертовски толковые.

Всем известно, что, материализуясь в мире людей, мы вынуждены принимать ту или иную форму, будь то хотя бы струйка дыма или капелька жидкости. Хотя некоторые из нас обладают способностью оставаться невидимыми на низших планах, на более высоких мы вынуждены являть подобие. Такова часть жестоких уз, налагаемых на нас волшебниками. Поскольку в Ином Месте мы не имеем такой определенной формы, это требует от нас весьма ощутимого напряжения и причиняет нам мучения. Чем дольше мы здесь остаемся, тем сильнее становится эта боль, хотя изменение формы может временно ослабить эти симптомы. Чего мы не делаем, так это не «овладеваем» материальными объектами: чем меньше мы имеем дело с земными вещами, тем лучше, и, в любом случае, это строго-настрого запрещено условиями призывающих нас заклятий.