Джонатан Страуд - Глаз голема

Тихо Браге (1546-1601), волшебник, астроном и дуэлянт, быть может, самый безобидный из моих хозяев. Хотя, возможно, на самом-то деле и наименее безобидный, если смотреть с точки зрения его смертных современников: Тихо был парень эмоциональный, то и дело норовил затеять драку либо поцеловать жену кого-нибудь из своих приятелей. Кстати, именно так он и остался без носа: его отсекли на дуэли из-за женщины. Я изготовил ему великолепный золотой протез и снабдил тоненькой щеточкой для полировки ноздрей, чем и заслужил его дружбу. С тех пор он вызывал меня преимущественно тогда, когда ему хотелось поболтать по душам.

Пища смертных так отягощает нашу сущность – просто жуть. Если уж мы пожираем что-то или кого-то – скажем, человека, – оно должно быть еще живым, чтобы его живая сущность оживила и напитала нашу собственную. Это перевешивает печальную необходимость переваривать бесполезные кости и плоть. Прошу прощения – надеюсь, аппетит я вам не испортил?

Общее правило на этот счет таково: чем крикливей форма, тем бестолковей армия. В лучшие времена Праги тамошние солдаты носили скромные униформы без особых излишеств. Теперь же, к моему отвращению, они буквально шатались под грузом всяческих прибамбасов: тут пышный эполет, там лишняя пряжечка… На улице их было слышно издалека: вся эта сбруя позвякивала, точно бубенчики на кошачьем ошейнике. Полная противоположность лондонской ночной полиции – у тех ребят форма цвета речного ила, зато они внушают подлинный ужас.

Мало того, что серебро чрезвычайно ядовито для нашей сущности, оно еще и способно преодолевать многие из наших магических защит так же легко, как горячий нож проходит сквозь масло. Как ни низко пала Прага по части магического искусства, похоже, не все еще старые трюки были забыты. Хотя в былые дни но джиннам серебряными пулями стреляли редко – их обычно использовали против более опасного противника.

Мне казалось, будто я слышу понукания старины Тихо. Тихо был изрядный игрок. Как-то раз он держал со мной пари на мою свободу, что я не смогу в указанный им день одним прыжком перемахнуть через Влтаву. Ну, а если мне это удастся, я могу делать с ним, что пожелаю. Разумеется, хитрый гад заранее рассчитал дату весеннего половодья! В назначенный им день река вышла из берегов и разлилась куда шире обычного. Я с размаху плюхнулся в воду всеми копытами, что весьма позабавило моего хозяина. Он так хохотал надо мной, что у него нос отвалился.

В каждом из фонариков находился запаянный стеклянный сосуд, в котором содержался злющий бес. Главный ламповщик – эта должность передавалась по наследству среди придворных магов – каждый день проходил по склонам холма, наставляя своих подопечных насчет того, каким светом и с какой яркостью им надлежит светиться с наступлением темноты. Благодаря отточенным формулировкам заклинаний, можно было добиться самых разнообразных эффектов, тонких либо впечатляющих, но, главное, всегда соответствующих настроению, что царило при дворе.

Легендарный булыжник, которому приписывается способность обращать низкие металлы в золото и серебро. Разумеется, все это полнейшая чепуха на постном масле – спросите любого беса. Мы, джинны, можем изменить внешний облик предметов, наведя на них Морок или Иллюзию; но навсегда изменить подлинную природу вещества просто невозможно. Однако людям говорить бесполезно: они слышат только то, что их устраивает, и бесчисленное количество жизней было потрачено на эти тщетные поиски.

Волшебники съезжались сюда со всех концов обитаемого мира: из Испании, из Британии, из заснеженной России и с окраин индийских пустынь в надежде обрести бесценную награду. Каждый владел сотней искусств и держал у себя в рабстве десяток джиннов. Каждый годами гонял своих злосчастных рабов, заставляя их заниматься поисками – и все они, один за другим, потерпели сокрушительное поражение. Бороды их седели, руки слабели и начинали трястись, одеяния выгорали и выцветали от бесчисленных заклинаний и экспериментов. Некоторые пытались было удрать, но на ступенях замка их поджидали солдаты; некоторые пытались скрыться с помощью магии, но обнаруживали, что замок окружен мощными узами, не дающими его покинуть. Многие окончили свои дни в темнице, прочие смирились. Для нас, тех духов, что наблюдали за процессом, это был весьма поучительный урок: наши тюремщики попались в сети своих собственных амбиций.