Эрика Легранж - Фрай Уэнсли – борец с нечистью

— Где же ты, смертный человек, думаешь, что тебе удастся скрыться от меня? Я отыщу твою жалкую душонку, куда бы она ни забилась, я выпью твою кровь и поглощу плоть, ты даром тогда не умер легкой смертью, а сейчас возомнил себя непобедимым.

Но это был возглас не только самодовольства, в свистяще-хрипящем голосе проскальзывала еще искорка странной боязни, или все только чудилось экзорцисту. Но, Фрай продолжал прятаться, копя силы или же просто затягивая время, чтобы придумать хоть какой-то план спасения. Он про себя начал молиться Всевышнему, как делал это в самые трудные часы. Только Бог мог уберечь бессмертную душу и тело Он мог спасти. Так горячо молился экзорцист, осознавая, что позабыл свое прежнее призвание — он нес слово Божье, но в последнее время запутался и стал делать ошибки. Его молитвы были услышаны, хотя в первую секунду он понял, что его тайник раскрыт. Скарабей пустил своих шпионов, которые пролезли в самые мелкие щели. Фрай горячо молился, прежде чем ощутил на руке нечто холодное. Открыв глаза, он увидел жука-оленя, опасливо клацающего возле человеческой плоти своими острыми клешнями, экзорцист его брезгливо стряхнул и раздавил сумкой, но тот издал такой визг, который услышали.

Возня Скарабея прекратилась, сердце пастора колотилось в мучительном предчувствии, поскольку чудовище приблизилось к заветному тайнику Фрая. Человек боялся сделать малейшее движение, но его взгляд встретили замершие зеницы, которые уже вываливались из черепа — мертвец склонился над пастором. Фрай ощутил холод смерти, и даже ее объятия, когда понимаешь, что с надеждою стоит прощаться. Чудовище было довольно, его руки снова отросли, и готовы были схватить человека. Собственно, из обычных кистей они превратились в острые клешни и почти вцепились в человеческую плоть, пастор прикрыл глаза моля Всевышнего о прощении.

Волна сильной магии просвистела над ухом Фрая, она несла в себе запах сырой листвы и легкое тепло. Но эта магия атаковала Скарабея, который не ожидал такого и встретил ее спиною, не защищаясь. Его сразу же разнесло вдребезги, на пастора попадали ошметки мертвых черепков и фрагменты силуэта. Он с омерзением откинул их и поднялся на ноги, чтобы видеть своего спасителя. Артхун пришел на выручку, а позади его ровным слоем шагали деревья, будто армия оживших статуй. Они неуклюже передвигались на корнях, которые сложились в пару ног, но растения не привычны были передвигаться:

— Человек, я вдруг осознал, что должен прийти тебе на выручку, ибо, если и ты погибнешь, моему миру уже никто не поможет. Я рад, что успел вовремя, поскольку этот противник очень хитер и прятался от меня, но ты заставил его выйти из укрытия, сформироваться в определенный силуэт и я стал нападать. Мои воины медлительны, а я еще приблизился к заветной пещере и просил Айва появиться.

— Я очень рад, что ты пришел мне на помощь, поскольку не ожидал, что слабый противник напитается силою и сможет дать мне такой отпор.

Артхун поклонился экзорцисту, выражая свое уважение смертному человеку. Но им стоило теперь поторопиться, поскольку Скарабей еще не проиграл битву. Снова закопошились уцелевшие черепки, разгребаясь от останков павших собратьев. К тому времени уже дошагала армия деревьев, когда силуэт мертвеца снова принял человеческую форму. В этот раз противник оценил подошедшую помощь и больше зарычал-застрекотал от недовольства, поскольку теперь сложнее убить безоружного человека. Артхун приказал Фраю взобраться на спину, и быстро переместился в более безопасное место для атаки. Но и Скарабей не согласен был сдаваться и отступать — две армии были на равных.

— Реш-шил воспользоваться помощью друзей, смертный экзорцист? Думаешь, что я снова отступлюсь, ош-шибаешься, — он цедил слова, разглядывая корявых воинов, которые душили его приспешников. Насекомые быстрее закопошились, начали выползать из земли, словно черти, вырвавшиеся из ада.

Фрай и его спутник переставляли ноги и давили всяких червей и жуков, которые наплывами проползали мимо них. Но эти маленькие мертвецы собраны были для атаки деревьев. Вскоре показались прожорливые гусеницы с острыми зубами — опять магическая трансформация — и они жадно начали точить кору. Деревья ощущали боль, если можно так преподнести их ощущения. Они ворочались, переставляли корни, а Скарабей довольно скалился, предчувствуя свое преимущество. Артхун не предполагал такого развития событий, он снова начал применять природную магию. В его рука завертелся шарик, сплетенный с разных заклинаний — здесь был огонь и холод, неистовый ураган и живая сила растений. Он приложил все усилия, чтобы увеличить шар, сделать больше. Он полетел, словно пуля из ружья, раскручиваясь в полете. Скарабей пытался увернуться, его зацепило отчасти, часть грудины отлетела. Повелитель мертвых жуков увидел валяющие остатки его ребер — основу силуэта; теперь он уже не приобретет такие черты, слишком много сил ушло на то, чтобы отрастить руки и подчинить их.