Эрика Легранж - Фрай Уэнсли – борец с нечистью

Вечером того же дня, после утомительных трудов, Фраю снился удивительный сон. В этот раз он оказался в пещере, в темном гроте, где по стенам текли капельки воды, хотя сейчас была глубокая зима, но здесь всегда было тепло. Он сидел на небольшом тюке из осенних листьев, заранее заготовленных к зимовке. Пастор встал и отряхнулся, но тут же заметил два силуэта. Один из них был выше другого и напоминал помесь птицы и льва, а еще его зрачки были вертикальны. Это был Айв, Фрай догадался о том, кто вызвал его на разговор, вырвал из мира сновидений. И второго присутствующего здесь он прекрасно знал — Бран Тар. Они вдвоем подошли к пастору, будто старые друзья:

— Ч-ело-в-е-к, ты с-п-а-с м-о-й л-е-с, я д-о-л-ж-е-н о-т-б-л-а-г-о-да-р-и-т-ь т-е-б-я.

Слова давались Айву тяжело, но ему на помощь пришел старший колдун:

— Благодарю тебя, пресвитер Фрай Уэнсли, ты выручил моего давнего друга. Не печальтесь о моем уходе, я принадлежал лесу, и лес меня забрал с собой. Но теперь у твоего дяди есть все возможности проявить свои дарования и стать верховным колдуном нашего братства, но ты должен быть с ним. В ваших венах течет особая кровь, давно уже исчезли древние друиды, но иногда встречаются их отголоски, вот и в тебе проснулся необычный дар, который ты развиваешь на свой лад. Я не вмешивался в твое обучение, предоставив Эдварду опекаться новым учеником, а теперь и ты должен ему помочь. Дело в том, что в нем живет тщеславие, которое сыграет печальную роль, если он пойдет по той тропе, но если ты будешь с ним и поможешь обойти ложный путь, вы достигните многого, — колдун поклонился экзорцисту, в то время как Лесной дух приблизился еще ближе, намереваясь сообщить что-то важное.

— Т-е-б-е ос-т-а-ло-сь по-б-е-ди-ть т-ол-ь-ко т-е-м-н-ы-й к-о-в-е-н и т-о-г-д-а ты о-т-ыще-шь с-в-ою с-у-д-ь-бу. П-ро-щай с-м-е-р-т-н-ы-й че-л-о-в-е-к, я рад, ч-т-о ты п-о-м-о-г м-о-е-м-у л-е-с-у…

Бран Тар в последний раз похлопал пастора по плечу, больше они уже не встретятся, дух покойного колдуна навсегда останется служить лесу, тогда как дух здравствующего экзорциста еще должен преодолеть множество препятствий и отыскать свой путь.

Пастор вынырнул из сновидения и сел в гостиничной кровати, ему еще тяжело дышалось после вещего сна, но он разумом принял то, что с ним попрощались. Теперь дядя возглавит братство и Фрай будет подле своего родственника, поскольку недаром его предупредил Бран Тар, Эдвард имел такую черту, как тщеславие, которое порой играло с ним. Поэтому племянник принял решение поддерживать старшего родственника, и не только потому, что однажды его попросили, а потому, что ближе этого человека у пастора никого не было. Мария пусть и являлась частью семьи, но она не имела родового дара, так же как отец и Стивен. Фрай поднялся и прошелся по комнате, за окном пошел снег: белые хлопья разлетались повсюду, кружились в причудливом танце. Пастор прислонился к прохладному стеклу, одно не давало ему покоя — он до сих пор не знал, куда улетела серебристая сова с оранжевым загривком. Его возлюбленная все еще не вернулась и не подавала о себе вестей. Предательство нанесло ей обиду, и пастор раскаивался о том каждый день, просто раньше его помыслы занимал Скарабей или поимка бежавшей шпионки, но это уже позади и в данное мгновенье пастору остается только догадываться о том, куда спряталась возлюбленная. И эти помыслы сводили с ума Фрая.

Он снова лег в постель, но сон больше не подходил к изголовью пастора, Морфей одиноко скрылся через дверную щель, не позволив своему подопечному полноценно отдохнуть. Мысли лениво проплывали одна за другой, порхали в таком же круговороте стихии под названием осознание. Он провалился в спасительную тьму только с рассветом, когда уставшее сознание потребовало передышку. И во сне она шла в красивом платье старинного покроя, с чепцом на голове и белой вуалью, развеивающейся от дуновения ветра, вокруг так же кружили снежинки, Фрейлин ловила их ладонью и сжимала. Ее глаза были наполнены печалью, но только таковой, которую человек уже принял и продолжает жить с ней в сердце. Как хотелось Фраю заговорить со своей возлюбленной, только он не мог, а она медленно проплыла мимо, и только ее вуаль еще некоторое время развевалась по ветру. А дальше за окном уже зажигалось серое марево нового дня, Фрай уже был на ногах, в ожидании новых испытаний, размышляя над странными словами Айва.

Новый рассвет зажегся не только над заветными рощами, он осветил также хозяйские постройки, примыкающие к старой угольной шахте на задворках огромного города. В этом унылом месте, в покинутых лачугах и сараях, не кипела жизнь. Рабочие ушли отсюда еще десять лет назад, поскольку запасы угля исчерпались, и хозяин перестал платить за добычу бедного сырья. Многие восвояси забирали семьи, кто-то отправился батрачить на окраину города, а некоторые просто не пережили ту ужасную зиму, когда им не было за что покупать хлеб, и они скудно грелись у своих камельков остатками плохого угля. Их черные холмики, с вбитыми осиновыми крестами, напоминали о суровой правде жизни. Многих даже не отпевал священник, ни один уважающий себя клирик, просто бы не приехал в этот полузабытый край, лишенный дорог и пристойного жилья.