Эрика Легранж - Фрай Уэнсли – борец с нечистью

Пастор еще раз уверенно сжал бутылочки в руках и ринулся на противника. Он миновал деревья, безвольно склоняющие свои кроны, но Фрай сдаваться не собирался. Только так он тогда победил Брахту, бросив вызов своей судьбе. Но были близкие, которые им дорожили и которых он действительно боялся потерять, а теперь Уэнсли почти всех растерял: сестра обрела новую семью, отец и брат в нем никогда не нуждались, а вот Фрейлин он потерял из-за глупости. Она стояла перед глазами, словно путеводная звезда, улыбаясь ему печальными зелеными глазами. Ее красивые рыжие волосы развевались от легонького дуновения ветра, она была так близка и так далека, как никогда.

Фрай покрепче сжал бутылочки, словно опасался их выпустить из ладоней, но на самом деле он копил в себе злость, которая придавала его шагам уверенности. Хватит стоять в сторонке, опасаясь за свою никчемную жизнь, она в сущности уже никому не нужна. С этими мыслями он сделал рывок и буквально влетел в разворачивающуюся пасть Скарабея, довольного своим уловом. Только ныне жертва была охотником. Пастор оказался средь моря разных жуков, которые сплелись воедино и готовые вот-вот впиться тысячами острых зубов по первому велению господина. Сам жук стрекотал от удовольствия, предвидя свою победу, вот только на лице человека играла глупая улыбка — с чего умирающей жертве смеяться? Да потому, что бутылочки треснули в руках пастора, мелкими осколками впились в кожу, оставляя порезы, а заветная вода — спасительное его оружие — разлилась внутри и зашипела. Первая его попытка просто впиталась в силуэт их черепков, а эти именно разбились. Жук ощутил, что теряет контроль над созданным телом, он хаотично начал собирать свои силы воедино, но его прочное тело рушилось на глазах. Пастора отпустило, он вынырнул невредимый и упал на мертвую землю, которая больше не желала подчиняться магии мертвых, лес сопротивлялся.

Вокруг лежащего Фрая разворачивалась настоящая битва, когда древний Хепри пытался удерживать контроль, но распадался на куски; когда его армия таяла и деревья освобождались от плена. Они гордо вскинули свои поврежденные кроны, стрясли никчемных черепков и двинулись их топтать. Когда Артхун засвистел, и стая летящих воронов окружила выжженные земли, когда спасшиеся бегством лесные звери уверенно ступали по черневшему грунту. Но главное было, что Скарабей снова потерял силы, он лишился своей мощи и теперь перед человеком стоял полуразвалившийся скелет, и смотрел на подымающегося пастора. Маска лица исчезла, жук полностью истребил тело бывшего епископа, ему оставалось только пасть у ног Фрая. Скарабей выскочил из расколовшегося черепа, древнее существо боялось оказаться без защиты. Его слабый панцирь и хрупкие крылышки могли тоже развалиться, ведь недаром он содержался в ларце, под надежной защитой. Жук боязливо осмотрелся по сторонам, но кроме Фрая, он не видел ни единого разумного существа. Самонадеянно застрекотав от предполагаемого замысла этот древний дух решил покорить непобедимого воина: он сделал попытку прыгнуть на человека, впиться в его тщедушное тельце и влезть в голову, чтобы испробовать свежей плоти, понять мысли этого смертного, с которым он уже второй раз потерпел поражение. Он подпрыгнул на тоненьких лапках, со стрекотом метя в голову человеку. Но его налету что-то сбило, Скарабей даже не понял что именно. Фрай не собирался становиться очередной жертвой, как некогда ею стал трусливый епископ Глостерский. Он разгадал замыслы жука и просто отбросил его. Барахтаясь лапками к верху, Скарабей в ужасе понимал, что полностью обезоружен обычным человеком. Фрай подошел к нему спокойно, кончиком сапога остановился у самого тельца поверженного противника и взглянул сверху вниз. Такими обычно описывают типичных героев — смотрящих в лицо страху, летящих на противника, а позже взирающих на врага с улыбкой. И впервые пастор улыбнулся так, что древний Хепри застрекотал от страха, разгадав намерения человека. Его тщедушное тельце покрыл сапог, вжав в землю. Пастор почувствовал лишь хруст панциря и предсмертное жужжание поверженного противника. Ларец замерцал и исчез.

Может не стоит некоторым дарить заточение, они ведь могут снова возродиться и однажды еще один фанатик проведет древний ритуал и возродит Скарабея. Когда он отошел на шаг, то увидел всего лишь грудку высохшей шелухи, ничем в сущности более и не являлся, этот устрашающий все живое враг. Вокруг начала возрождаться жизнь, дух Хепри ушел в небытие, лишившись последней оболочки, его победил презренный человек, не обладающий ничем, кроме безрассудной смелости. Пастор улыбнулся, отряхнул свой костюм от шелухи, в последний раз прочтя мысли отпрянувшего духа. Теперь ему оставалось в сущности сделать еще одно дельце, а ныне праздновать победу.