Майкл Уильямс - Отважное сердце

Сэр Баярд говорил и, видимо, почесывал ухо одной из наших собак. Вот он замолчал; наверное, отнял руку и собака заскулила.

– Но, сэр Баярд, не забывайте, что «мальчику» уже двадцать один год, – проворчал отец. – И должен честно признаться: Алфрик – отнюдь не самый смышленый из тех молодых людей, кого мне довелось видеть в своей жизни.

Сэр Баярд, наверное, вежливо улыбнулся, а отец продолжал гнуть свое:

– Да что тут скрывать, сэр Баярд. Алфрик придурковат. Манеры его оставляют желать лучшего. Ему двадцать один год, а у него до сих пор нет чувства ответственности за свои поступки. Будь он умен и хорошо воспитан, он бы уже сейчас мог бы стать рыцарем. Будь он крестьянином, у него бы уже была семья и, возможно, жена и дети уважали бы его. А будь он собакой или лошадью – ох, не позавидовал бы я его хозяину…

Сидеть в тесном дымоходе мне было неудобно. Я пошевелился, из мешочка на поясе выпал камешек и упал с таким грохотом, что мне подумалось: слышно в Палантасе или даже в Пакс Таркасе! Я в страхе замер. Но отец все ворчал – словно ничего не слышал:

– Нет, дорогой сэр Баярд, в двадцать один год Алфрик не должен бы уже совершать «мальчишеских шалостей»! Я в его возрасте был рыцарем ордена Меча, командовал отрядом во время Чактамирского похода. Мы шли по колено в крови…

– Но, сэр Эндрю, это был героические времена, и тогда все были героями, – в голосе сэра Баярда не звучало никакой иронии. – Я не единожды слышал рассказы о вашей храбрости. Я всегда восхищался вами. И именно поэтому я приехал к вам – я полагал, что ваш сын достоин вас. Ведь в его жилах течет ваша кровь, а ведь это что-то да значит!

Отец, наверное, покраснел – он не любил комплиментов – и вскричал с горячностью:

– Черт побери, сэр Баярд! Я надеялся, что здесь, в северном Кастлунде, на краю света, сумею воспитать из своих мальчиков настоящих рыцарей! Я думал: они вырастут, уедут в соламнийскую столицу, станут рыцарями и будут восстанавливать на земле справедливость – как и подобает рыцарям! Но я, видимо, ошибся. Мой средний сын помышляет скорее о небесном, чем о земном. А младший… у младшего – все задатки отпетого негодяя!

– Вы судите своих сыновей слишком строго, сэр Эндрю!

Но отец словно и не слышал реплики сэра Баярда.

– Ну а старший – просто паршивая овца в моем стаде. Скажу откровенно: сэр Баярд, я без преувеличения в отчаянии!

– Как бы там ни было, сэр Эндрю, – сэр Баярд говорил уже с некоторым раздражением, – мое предложение остается в силе. Я готов взять в оруженосцы любого из ваших сыновей. И поверьте: во мне он найдет неплохого учителя.

Сэр Баярд забарабанил пальцами по ручке кресла.

Я подался назад. И вдруг – по моей ноге пробежала крыса. Я завизжал от испуга и ударился головой о каменную кладку.

Почуяв что-то живое, к камину кинулась собака. Я схватил крысу и швырнул ее в оскаленную собачью пасть. А сам быстро полез наверх. Вслед мне слышались рычание, визг, крики… Через минуту я был уже в своей комнате, быстренько сменил измазанную сажей одежду на чистую ночную рубашку и скользнул в постель под одеяло. Спустя секунду я, притворяясь крепко спящим, уже вовсю «храпел».

Как я позже узнал, беседа отца и сэра Баярда продолжалась еще долго.

Они говорили о краже доспехов. Отец полагал, что вор прятался в комнате и Алфрик должен был внимательно осмотреть все – тогда бы незнакомец не смог бы напасть на нас так внезапно!

А сэр Баярд старался всячески оправдать моего брата. Наказанный отцом Алфрик не имел права выходить из замка.

Будучи все время дома, мой брат издевался надо мной как хотел – он считал, что во всем случившимся виноват только я один. Я уж и не говорю о том, что всегда со страхом прислушивался к шагам брата…

Что и как все произошло в ту ночь? – Алфрик помнил плохо. Но злость свою он мог хорошо вымещать на мне – и делал он это постоянно. Из всех обитателей замка мне было хуже всего; поэтому-то я и прятался в тайных ходах или в каком-нибудь укромном уголке.

Если я встречался с кем-нибудь в замке, тотчас же придавал своему лицу выражение невинно пострадавшего. Руки, чтобы никто не увидел, что у меня нет фамильного перстня, я всегда засовывал в карманы. Старался как можно реже видеться с отцом и братьями и как можно меньше говорить при встречах с ними.

Однажды во дворе замка я нос к носу столкнулся с братом Бригельмом – тот кормил птиц, на его лице блуждала задумчивая улыбка, грива рыжих волос спускалась на плечи, одет он был в латаную-перелатаную рясу.