Роджер Желязны - Рыцарь Теней

Я заснул. Сон — едва ли не единственное среди величайших жизненных наслаждений, которому нельзя предаваться мимолетом. Он наполнил меня и повлек по течению. Далеко ли, долго ли, сказать не могу.

Как и не могу сказать, что меня разбудило. Знаю только, что вот я был где-то и в следующее мгновение вернулся. Положение мое слегка изменилось: пальцы ног замерзли, и я чувствовал, что больше не одинок. Я не открыл глаз и не изменил характер дыхания. Могло быть и так, что ко мне решил заглянуть Призрак. Могло также быть, что моих стражей что-то проверяло.

Я приподнял веки, самую малость, вглядываясь сквозь завесу ресниц. Снаружи у входа в пещеру стояла маленькая уродливая фигура; то, что осталось от костра, освещало странно знакомое лицо. В его чертах было что-то от меня и что-то от моего отца.

— Мерлин, — тихо сказал он. — Сейчас же просыпайся. Тебе есть куда идти и что делать.

Я распахнул глаза и вгляделся. Он соответствовал известному описанию… Запульсировала Фракир, и я погладил ее, успокаивая.

— Дваркин?.. — сказал я.

Он хихикнул.

— Ты назвал меня, — ответил он.

Дваркин походил от одного края входа в пещеру до другого, время от времени останавливаясь, чтобы приподнять руку в мою сторону. Каждый раз не решаясь и отдергивая ее.

— Что такое? — спросил я. — В чем дело? Почему вы здесь?

— Я пришел, чтобы вернуть тебя к тому путешествию, которое ты бросил.

— И что это за путешествие?

— Поиски заблудившейся где-то леди, которая недавно прошла Образ.

— Корал? Вы знаете, где она?

Дваркин поднял руку, опустил ее и скрипнул зубами.

— Корал? Это ее имя? Позволь мне войти. Мы должны обсудить это.

— Кажется, мы и так славненько разговариваем.

— У тебя что, нет никакого почтения к предку?

— Есть. Еще у меня есть брат-оборотень, которому не терпится набить мою голову опилками и повесить это чучело на стенку своей берлоги. И провернуть это ему явно под силу, причем весьма шустро — если я только дам ему хоть полшанса. — Я сел и протер глаза, мои извилины вновь перешли на рабочий режим. — Итак, где Корал?

— Идем. Я покажу тебе дорогу, — сказал Дваркин, протянув руку вперед. В этот раз она миновала моего стража и незамедлительно обрисовалась огнем. Казалось, он этого не заметил. Глаза Дваркина стали парой темных звезд, заставивших меня встать и потянувших меня к нему. Рука его начала плавиться. Плоть сбегала и капала, будто воск. Внутри были не кости, скорее, какая-то необычная геометрическая конструкция — словно бы кто-то несколькими штрихами нарисовал трехмерную основу руки, а потом обтянул ее подобным плоти покрытием. — Возьми мою руку.

Я обнаружил, что против воли поднял руку и потянулся к похожим на пальцы изгибам костяшек. Дваркин вновь хихикнул. Я чувствовал силу, что тянула меня. Интересно, а что произойдет, если я несколько необычным образом пожму эту странную руку?

Так что я призвал Знак Логруса и послал его вперед, вершить это рукопожатие вместо меня.

Выбор оказался не самым лучшим. Я моментально ослеп от последовавшей яркой, шипящей вспышки. Когда зрение восстановилось, я увидел, что Дваркин пропал. Однако быстрая проверка показала, что стражи мои удержались на своих позициях. Я оживил костер простым кратким заклинанием; заметив, что моя кофейная чашка наполовину пуста, я подогрел ее тепловатое содержимое укороченной версией того же заклинания. Затем закутался заново, уселся и отхлебнул глоток. Анализируя со всех сторон, я так и не сумел понять, что же все-таки только что произошло.

Я не знал никого, кто видел бы этого полусумасшедшего демиурга в последние годы, хотя, если судить по рассказу моего отца, разум Дваркина должен был бы в значительной степени восстановиться. Если же в действительности это был Джарт, пытавшийся обманом проникнуть ко мне и прикончить, то облик для этого он выбрал странный. Доперев до этой мысли, я понял, что вовсе не уверен, что Джарту вообще известно, как выглядит Дваркин. Я прикинул, не лучше ли вызвать Колесо-Призрак, чтобы разузнать не человеческое мнение по этому вопросу. Прежде чем я успел что-то решить, звезды за входом в пещеру затмила другая фигура, много большая, чем Дваркин, — к тому же героически громадная.

Один-единственный шаг — и фигуру выхватил из темноты свет костра; увидев лицо, я пролил на себя кофе. Мы никогда не встречались, но я видел его портреты во многих залах Замка Янтаря.

— Вообще-то, по-моему, Оберон умер, вычерчивая Образ заново, — сказал я.