Леонид Зайцев - Два миллиарда причин

Путь, тем не менее, отчётливой тропой простирался от моих ног и уходил на восток, если предположить, что я находился в северном полушарии этого мира, а сам он был однотипен моей Земле. Хотя с этих богов станется и плоский мир, лежащий на трёх черепахах. Но низкий диск светила, едва различимый сквозь мутные серые облака, должен был находиться на юге от меня.

Да какая, в конце концов, разница, подумалось мне. Какая разница, в какую сторону ведёт Путь, если возвращаться всё одно нельзя. Главное — идти по нему до самого конца, крепко сжимая в руках свой страховой полис, имеющий вид кожаного портфеля, который исполняет желания, и делает ещё нечто страшное, от чего за ним, а заодно и за мной, все гоняются.

И именно в этот момент земля у меня под ногами содрогнулась так, что я не удержался и с разбегу плюхнулся лицом в мелкий гравий, которым изобиловал Путь в этом месте, разбив губу, потому что прижимаемый к груди портфель помешал мне сгруппироваться. Земля подо мной сотряслась снова, а где-то неподалёку, судя по стуку перекатывающихся по горному склону камней, произошёл обвал.

— Решил пройти по моей земле без моего на то разрешения? — пророкотал хриплый, как у одного известного актёра голос. — Не выйдет.

— Почему? — Произнёс я первое, что пришло в голову, пытаясь восстановить зрение, проморгавшись от пыли, забившей мои глаза. — Тебя моя супруга разве не предупреждала?

— Что за супруга? — Всё так же хрипло, но уже с некоторым интересом и опаской в голосе поинтересовался незнакомец.

Слезы, наконец, смыли пыль и песок с моих глазных яблок, и я смог взглянуть на своего собеседника, от чего мне вновь захотелось закрыть глаза и пожелать портфелю вернуть меня домой. Прямо передо мной, упираясь мощными, как стволы вековых дубов ногами в полотно Пути, возвышался великан ростом не менее трёх метров с бочкообразной грудью, с могучими руками, в одной из которых он сжимал короткое копьё, и мужественным лицом, почти наполовину скрытым длинной густой бородой. Рядом с ним прямо на обочине расселся ещё один представитель местной общественности, обладатель узкого, похожего на лисью морду лица и такой же рыжий

— Не слушай его, о великий Один, — с неприятной усмешкой произнёс рыжий, и в его голосе не прозвучало и тени почтительности к старшему товарищу, — она ему никакая не супруга. Просто, этот глупый смертный в заблуждении своём уверен, что их смешные обряды хоть чего-то значат для богов. Спать с царицей ещё не означает быть царём! — наставительно добавил он, обращаясь уже ко мне.

Рассмотрев внимательнее наглого рыжего незнакомца, я поймал себя на мысли, что если переодеть его в цивильный костюм и немного откормить, то он станет как две капли воды похож на одного известного чиновника, рассказами о хитрости и коварстве которого уже много лет кормится жёлтая пресса.

— Постой, Локи, — прогремел с трёхметровой высоты голос Одина, — так это тот храбрец, что решился одолеть Путь вопреки воле Того, чьё имя нельзя называть?

— Скорее надо бы говорить не храбрец, а наглец, — недобро сверкнул глазами в моём направлении Локи. — Это, несомненно, он.

В этот момент земля вновь содрогнулась подо мной, и горы отозвались протяжным гулом и шумом камнепадов. Налетел порыв холодного влажного ветра, словно острыми иглами пронизывая тело до самых костей. На моих же собеседников природный катаклизм подействовал по-разному. Вернее сказать, на великана с копьём он вообще никак не подействовал, по крайней мере, я не заметил, чтобы хоть один мускул на его суровом лице, или хоть один волос в его пышной бороде дрогнули. Рыжий же напротив как-то гадливо и одновременно презрительно поморщился, поднял с Пути средних размеров камень и с силой швырнул его на восток.

— Великий Один, — плаксивым голосом обратился он к великану, — вели Тору перестать забавляться с молотом. Он от скуки крушит горы, а у меня от его развлечений уже которое столетие мигрень не проходит!

— Нет у тебя никакой мигрени, — даже не удостоив спутника взглядом, ответил Один. — А после твоей очередной недавней каверзы я и вовсе удивляюсь, что Тор крушит своим молотом горы, а не твою непутёвую голову, наделённую столь же коварным, сколь и изворотливым разумом.

Лицо рыжего от уха до уха растянула довольная улыбка, а глаза мечтательно закатились, как у человека, вспоминающего недавнее весёлое и весьма приятное приключение.

— Ты о той милой шутке, что я сыграл с нашим могучим Тором пару веков назад? — проворковал Локи. — Неужели он до сих пор обижается на меня? Ну, совершенно никакого чувства юмора!