Леонид Зайцев - Два миллиарда причин

— Не отдам, — решил я.

— Вот же молодёжь, — явно расстроился собеседник, — всё-то вам нужны потрясения. Элементарно осознать своих потребностей не можете! Ну, даже если она меня шантажирует — тебе-то какой резон вмешиваться? Тебя это никак касаться не может.

— Кто знает, — огрызнулся я, уже не очень уверенный в своей правоте. — Настя никогда бы не подставила под удар своего мужа!

— Ты забыл, — прогремел голос того, кто скрывался в облаках, — что она убила родную сестру, когда похищала Священный Сосуд! А сейчас она отсутствует тут потому, что убивает свою лучшую подругу! Желаешь стать третьим?

— Кассандру? — ужаснулся я. — Ты же сам её, сволочь, использовал!

— Да что ты-то понимаешь в нашей морали? — И далее, уже грозно, — Я защищаю свой мир от разрушения так, как должен. И, если при этом пострадают чьи-то чувства, то в том только их собственная вина — не моя!

Нет, подумал я, Настя не способна убить подругу, даже, если та её предала. И тут же поймал себя на мысли, что уже не так уверен в неспособности собственной супруги убить в принципе. И мне стало неуютно и страшно.

Но нет, решил я, пусть мне мой новоявленный тесть пытается прочистить мозги хоть тысячу раз, я не отступлюсь от своей Насти, и никогда не поверю в её жестокость и коварство. Я навсегда останусь ей верным, чтобы не произошло. Если потребуется, если Тот, чьё имя нельзя произносить, сошлёт её куда-либо (не казнит же он собственную дочь?), я пойду вслед. У декабристов были жёны, а я стану декабристом-мужем.

— Героические мысли выдают героя, — совершенно бесцветно произнёс голос. — Но, у всякого героизма должен быть свой смысл. — Он немного помолчал. — В твоём героизме только преданность супруге, что похвально, да собственный гонор, что лишает твой героизм всякого смысла.

— Я имел время удостовериться, — продолжал мой заоблачный собеседник, — в том, что ты — человек праведный, насколько это состояние возможно в вашем обществе. И я тебя вновь прошу — отступись, и ты будешь вознаграждён за свою доблесть.

— Вознаграждён чем? — с ехидцей в голосе поинтересовался я. — Смертью? Я не знаю, можете ли вы читать мысли своих подданных, — закричал я, — но меня не раз предупреждали о вашем коварстве.

— А ещё о том, что никогда не стоит выпускать из рук Священный Сосуд, — в тон мне вторил голос, — ибо только его наличие гарантирует тебе жизнь.

— Да, так, — согласился я, немного смущённый.

— Чушь, — объявил голос. В этот раз он, скорее, прогрохотал, в окружающих нас горах, от чего их силуэты неожиданно сделались нечёткими, как потревоженная струна гитары. — Жизнь могу гарантировать только я! — Кажется, папаня моей супруги начинал закипать. — Я могу вернуть тебя в твой мир, я обеспечу твою жизнь, а Перуна назначу исполнителем любой твоей разумной воли и желания!

— Петр Иванович сам по себе, — попытался съязвить я, — ваши фантомы даже попасть на его территорию не смогли. Как же вы его мобилизуете?

Ответом мне был гром и камнепад в холодных, пропитанных морской солью, источенных ледяным северным ветром скалах. И его хохот:

— А не он ли говорил тебе о том, что всё в этом мире есть я?

— Хотите сказать, что он такая же игрушка, как эти фантомы? — Ужаснулся я

— Нет, конечно. Он часть меня, как и всё сущее, но часть самостоятельно существующая. Ты же состоишь из миллиардов живых клеток, но не можешь полностью их контролировать. Да, что я тебе объясняю! — не выдержал, в конце концов, папаша. — Ты же смертный — всё равно ничего не поймёшь.

И то верно, куда уж мне. Вот только где же носит мою супругу? Мысли мои открыты, меня не похитили и не поместили за Стикс, я стою на Пути. Почему она не появляется?

— Интересный вопрос, правда? — усмехнулся голос.

— Действительно интересный, папа, — произнесла позади меня Настя, от чего я вздрогнул и чуть не выронил чёртов портфель.

Настя вышла из-за моего правого плеча и встала рядом со мной. Мне сразу значительно полегчало от её присутствия и того, что теперь внимание моего могущественного собеседника переместилось с меня на мою жену.

— Кто же, кроме тебя, способен так экранировать Путь, — негодующе продолжала она, — что я сломала целых два ногтя, прорываясь сюда?

— Как ты вообще смогла сюда попасть? — Великий прибывал в явном замешательстве от происходящего. — Этого никто бы не смог!

— Стареешь, отец, — покачала головой Настя, — ты забыл о том, что меня связывает с этим человеком и Священным Сосудом — такая связь придаёт силы, очень много сил! Возможно, в некотором плане сейчас я даже сильнее тебя!