Игра отражений (СИ)

Сон забылся быстро, оставив по себе только ощущение предвкушения и отголосок азарта. Дальше дни полетели с поистине сумасшедшей скоростью, время, словно вырвавший из рук повод конь, неслось куда-то вскачь. Они уехали в Савентум, где их ждал заскучавший, словно пес без хозяина, дом, а еще горы дел. Делами занимался Нико, оставив дом, приемы и воспитание детей на Кристиана. Кристиан же воспользовался приглашением Лекса, и дети большую часть времени проводили вместе с Амалией и их с Александром сыном Раймондом, которого все называли пока просто Рэй.

— Семья растет, — улыбался Кристиан.

Он был нарасхват: как же, Двуликий, Рыцарь, доктор этнографики, да еще и изменившийся до неузнаваемости. Кристиан и сам заметил, что может спокойно игнорировать чужое мнение, стал увереннее в себе. И с изумлением смотрел на тех, кто оставался в Савентуме, на старых знакомых. Они словно застряли в одном времени, как мухи в янтаре. Неизменные комплименты и сплетни, неизменная атмосфера мелкой возни, разбавляемая редкими скандалами. Что это? Консервативность или уже просто косность? В Сагранзе он привык совсем к иному, и тем более неприятно оказалось сравнение прогрессивного имперского двора и родного островного. Сонная тишина старых сырых замков, неспешное течение времени и реки, омывающей столицу. Кристиан окунался в это, вспоминая рассказы коллег о старых недвижных камнях далеко среди джунглей. Такие же следы былого, хранящие древние тайны. Иногда ему думалось, что джунглей на Островах не будет, но будет лес, как в Эльберри или Кентре. И среди вековых буков и вязов будут медленно рушиться под массой плюща и камнеломки бывшие некогда гордыми и богатыми старые гнезда аристократии. И ученые будут пытаться восстанавливать архитектуру и с умным видом обсуждать гербы. Ему пришлось потрясти головой, чтобы вытряхнуть из нее эту картину. Нет, вряд ли такое будущее ждет Острова. Скорее всего, та молодежь, которая нынче учится в прогрессивных Сагранзе и Балтии, вернется и начнет изменять уклад жизни, требуя нового. Да, в Кэр-Исе тоже понемногу меняется все. Мир не стоит на месте. А общество Островов не настолько закостенело в привычках, чтобы не измениться и уйти в небытие, как те неизвестные царства в джунглях, о которых писал Джакомо Лаквиа в своих письмах к «донне Кристине».

Кристиан отсылал профессору Лаквиа пространные письма о погоде и еде, как истинный аристократ, расписывая это на четыре страницы. В ответных письмах проскальзывало что-то такое, отчего на губах Кристиана вспыхивала усмешка: восторженный молодой ученый, кажется, успел влюбиться в Кристину Сент-Клер и возвести ее на пьедестал своей Дамы Сердца, как в старых рыцарских балладах. Ничего, ему полезно. Нелишним будет повод выжить в джунглях. Сравнивать его с Доминико даже не получалось, они были слишком разными. Да и влюбленность эта… Нико принимал его всего, со всеми потрохами и изменчивой сутью. Джакомо же видел и восторгался именно Кристиной, о Кристиане он старался не упоминать, будто этого вообще не было. Иногда Крис думал, что это, не приведи Господь, второй вариант Роберта Киркуорта.

— Только вот его в комнату с решетками не спрячешь, он-то здоров, — вздыхал Кристиан.

— И он далеко, а экспедиция — дело опасное, — пожимал плечами Доминико. — Не бери в голову, mi amante, это просто влюбленность. Он вернется и женится, в конце концов, ему продолжать род Лаквиа. Как его вообще отпустили в неизвестность, я не понимаю.

— Он зануден настолько, что проще было отпустить, видимо.

Нико посмеялся и согласился. Сам он тонул в завалах бумаг и с трудом выгребал в морях информации, требующей вдумчивого осмысления и взвешенной реакции. Он отчаянно завидовал отцу, который со всем этим управляется играючи, ведя дела своего рода твердой рукой. И еще он понимал, почему герцог запретил ему перекладывать принятие решений на управляющих: Доминико должен был научиться просчитывать все результаты своих вложений, биржевой игры и прочим тонкостям управлением гигантским состоянием рода.

Кристиан же развлекался тем, что придумывал причины отказам посетить тот или иной прием, со вкусом и выдумкой расписывая это в письмах. Не хотелось никуда ехать, вывозить детей, улыбаться. Правда, отказать всем он не мог. Приглашение родича Лекса по матери, капитана Уильяма МакТавиша он принял. Было любопытно взглянуть на того, кто не побоялся пересудов и заключил настоящий тривиум.

— Интересно, какая у него жена… И муж. Лекс ничего не рассказывает толком.