Геннадий Башунов - Не люди

– И какая же у вас зима? – спросил могильщик.

– Зимой идёт холодный дождь, – ответил Хасл. – Если в первый раз пришла зима, значит, она будет чередоваться только с осенью, очень долго, целый Йоль. Потом будет либо осень, либо весна. Весной теплее. Постепенно весна начинает чередоваться с жаркими летними днями…

– Понял, – буркнул могильщик. – Когда мы будем убивать Урмеру, поцелуй его в жопу перед тем, как он умрёт – за то, что снега ни разу в жизни не видел. Вставай, старик, нам нужно торопиться.

Путники свернули направо, огибая озеро. Через четверть мили наткнулись на сложенные под навесом рыболовные снасти. Несмотря на плохое самочувствие, Эзмел остановился, чтобы их проверить – не натекла ли вода.

– Здесь мы видели пастухов три дня назад, – сказал он. – Мы не спрашивали, куда они собрались, но лугов, где можно пасти скот, в той стороне немного. По крайней мере, близко.

– Там целая прорва места для выпаса, – покачал головой Хасл. – Мы частенько охотились в этих местах. Будем надеяться, пастухи не ушли далеко.

Песчаный пляж растянулся на несколько миль, лишь изредка перемежаясь наносами скудной земли, едва поросшей жидкой травой. В таких местах под водой росло много водорослей, здесь были самые рыбные места.

– Наверное, рыбу сюда завезли, – бубнил Велион под нос. – Завезли и водоросли, чтобы рыбе было что жрать. И хищную рыбу тоже подвезли, чтобы травоядная не сожрала все водоросли. Возможно, каких-нибудь насекомых…

Хасл не обращал на бормотание чужака особого внимания. Сегодня в поведении могильщика появились странности. Пока они шли мимо Бергатта, он несколько раз останавливался и с тоской глядел на развалины. Один раз даже подошёл к выбоине в стене и что-то долго через неё выглядывал, но в ответ на вопрос, заметил ли что-нибудь, только отмахнулся. А утром будто бы готов был броситься к стенам Бергатта, и только нападение остановило его. Велион говорил, что проклят. Быть может, дело в этом? Может, он жить не может без того, чтобы бродить по мёртвым городам?

– Здесь, – указал Эзмел на очередной язык растительности. – Теперь нам нужно уйти с берега. В полумиле будет небольшая роща, а за ней – луга, где мы часто находили следы стоянки и засохшее козье дерьмо.

И в этот раз они нашли там следы стоянки и козье дерьмо. Кострища выглядели свежими, да и дерьмо не успело засохнуть, но ни одного пастуха поблизости не было видно. Могильщик обошёл стояку, прошёл чуть дальше, оглядывая потоптанную траву, и уверенно указал направление, в котором ушли кочевники.

Время постепенно приближалось к вечеру. Дождь ослаб, иногда и вовсе прекращаясь, но каждый раз начинал моросить заново. Хасл несколько раз замечал среди деревьев зайцев и однажды лисицу. Его рука каждый раз тянулась к луку, но охотник останавливал себя, вспоминая – он не на охоте. Хотя могильщик как-то раз проворчал, что не отказался бы от свежей зайчатины, особенно если им придётся останавливаться на ночёвку посреди леса.

Но, к счастью, спустя час или полтора, путники почуяли запах дыма и вскоре вышли на широкую поляну, на которой остановились пастухи. Вокруг пяти топящихся по-чёрному шатров паслось десятка три коз. Отара овец была где-то неподалёку, о чём извещало блеянье и брехливый лай пастушьих собак.

Из-за погоды пастухи попрятались по своим жилищам. Но когда переговорщики уже почти приблизились к стоянке, из ближайшего шатра выскочила мелкая шавка и залилась звонким лаем. За шавкой из-за полога появилась детская мордашка, тут же исчезла, а уже через пару секунд шкура буквально отлетела в сторону, и на улицу выбрался угрюмый пацан лет двенадцати с несоразмерно большим для него луком. Наложенная стрела смотрела прямо в грудь идущему первым Хаслу.

– Что нужно? – буркнул парень, оглядывая приближающуюся троицу.

Когда его взгляд остановился на могильщике, лицо лучника побелело, а рот открылся на всю ширину. Наконечник стрелы сразу же обратился на чужака.

– Если ты в меня выстрелишь, сидеть не сможешь месяц, – довольно сухо и как будто даже дружелюбно проговорил Велион. – У меня тяжёлая медная бляха на ремне, парень, и её отпечатки будут светиться на твоей заднице до самой свадьбы.

– Нам нужен Крамни, – сказал Хасл. – У нас к нему очень важное дело.

– Он у себя в шатре, – ответил мальчишка, но лука не опустил.

– Позови его.

– Крамни вас прекрасно слышит, – раздался приглушённый голос.

Полог центрального шатра распахнулся, и на улице появился высокий голый по пояс мужчина. Его короткие скатанные и грязные волосы мало отличались на вид от овечьей шерсти, а шрамов на коже было больше, чем у любого знакомого Хаслу человека. Крамни уже перевалило за тридцать, жизнь жестоко побила его, но всё же схожесть со смешливым братом ощущалась. Охотник только сейчас вспомнил, что брат Керага был самым здоровым из виденных им людей. Пастух лишь немногим уступал ростом могильщику, да и в плечах был не намного уже чужака.