Дмитрий Силлов - Закон Чернобыля [litres]

– Это робот? – поинтересовался любознательный американец.

– Мозги человеческие, остальное машина, – отозвался я.

– Значит, человек, – авторитетно заявил Томпсон. – Если есть мозг, значит, человек.

На этот счет у меня было другое мнение. Много я видел живых существ с мозгами, но далеко не все они были людьми – даже если разговаривали как люди, вели себя как люди и выглядели как люди. Но спорить я не стал. Не до того было. Я на табло смотрел, на котором мигало «00:03», «00:02»…

Может, все же прав американец? Может, и в жизни так будет хоть раз, как в заокеанских боевиках, что за секунду до пушистого белого зверька – оп! – и не настал он?

«00:01»…

«00:00»

Ну твою ж дивизию!

Я затравленно огляделся.

И увидел то, что ожидал…

В автоклавах медленно просыпались жуткие твари. Открывали желтые глаза без зрачков, неуверенно двигали конечностями, разевали огромные зубастые пасти… Думаю, потребуется совсем немного времени для того, чтобы они окончательно пришли в себя и начали вылупляться из своих автоклавов, как птенцы из яиц. С эдакой переразвитой мускулатурой не думаю, что им будет слишком сложно выдавить бронестекло изнутри.

– Получилось!

Я перевел недоуменный взгляд на Кречетова, который удовлетворенно потирал металлические лапы.

– Что получилось?

– То, что хотелось!

Мозг на стальных ножках явно торжествовал, а у меня закрадывались нехорошие подозрения, так как суммы в автоклавах шевелились все активнее. Одна в ближайшем уже, похоже, оклемалась и молотила лапищами в бронестекло так, что автоклав сотрясался – того и гляди рухнет.

Я неторопливо направился к Кречетову, держа «Бритву» в руке. Не так чтобы угрожающе, но умный поймет, что я и из положения клинка острием вниз рубану так, что мало не покажется.

Ученый хмыкнул своей мембраной.

– Похоже, настала нам пора попрощаться, Снайпер, – сказал он.

Последние его слова потонули в жутком треске бронестекла. Та самая оклемавшаяся сумма выломила его – и выскочила наружу.

Впечатляющая тварь, ничего не скажешь. Тело – одни сплошные мышцы, словно облитые металлом. Пасть с хорошо развитой нижней челюстью, с острыми зубами, каждый размером с мой указательный палец. Плюс лапы с длинными пальцами, из подушечек которых сейчас выезжали металлические когти.

А еще у твари был мощный хвост, на конце которого тоже имелся мощный коготь. Мускулистыми ногами и тем хвостом сумма оттолкнулась от пола, пролетела метра четыре в мою сторону, занося лапу для решающего, единственного удара… Сбоку от меня уже стрелял Томпсон из своего пистолета, но пули, визжа рикошетами, отскакивали от бронированного тела твари.

Что уж тут говорить – будь у меня в руке моя старая «Бритва», тут бы мне и конец пришел. Смела б меня сумма массой, и даже если б успел я резануть ее ножом, жизнь бы мне это не спасло…

Спасло ее другое.

Я с длинными мечами не очень дружу, практики с ними, считай, вообще не было, не считая нескольких эпизодов в Центральном мире. Мне больше ножом да огнестрелом привычнее.

А тут я удивился несказанно…

Мое тело совершенно независимо от меня провернуло ловкий финт.

Я сделал длинный выпад вбок, глубоко присев на левую ногу и далеко отставив в сторону правую. И когда сумма пролетала сквозь то место, где только что находилось мое туловище, рубанул «Бритвой» наотмашь…

Сумма ловко приземлилась на три точки, резко развернулась, пытаясь понять, куда делась гарантированная жертва – и от резкого движения ее верхняя часть корпуса соскользнула с нижней и упала на пол, пачкая его клубком кишок, вывалившихся из брюшной полости.

На полу остался стоять живой треножник – две лапы и хвост. Нерешительно потоптался немного на месте, фонтанируя кровью, после чего нехотя завалился на бок. Верхняя половина суммы тем временем неистово скребла когтями стальные плиты пола, пытаясь до меня добраться, но когти скользили по металлу, и в результате ничего путного из этого у нее не вышло.

Я же не стал смотреть, как она подыхает. Рванулся вперед и приставил кончик моего полупрозрачно-туманного, но, тем не менее, смертоносного меча к аквариуму с мозгом, покоящемуся на стальных плечах.

– Я понял, – сказал я. – Ты не пытался остановить оживление сумм. Ты переводил управление ими на себя, и тебе это удалось. А сейчас ты пытался убить меня, профессор. Так скажи на милость, что мне мешает попытаться сделать то же самое в отношении тебя? Правда, боюсь, у меня это получится лучше.