Дмитрий Силлов - Закон Чернобыля [litres]

– Меченосец… – нервно прохрипела мембрана. – А я-то все не мог взять в толк, почему так называют везучего сталкера с ножом… Казалось бы, при чем тут меч? А тут вон оно как, оказывается. Ножик-то оказался с сюрпризом.

– Ага, – отозвался я. – И если я сейчас этим сюрпризом проковыряю дыру в аквариуме, то, думаю, без питательной жидкости твой мозг будет умирать долго и болезненно.

– Я понял, – поспешно проговорил Кречетов. – Я уже остановил сумм, больше нападений на тебя не будет. Мои извинения, погорячился.

– Зона простит, – сказал я, не опуская меча. – Как остановил?

– Ментально. Суммы – существа очень тонкой организации, способны воспринимать мысленные приказы своего альфы. Захаров назначил альфой себя, но я перепрограммировал ментальную матрицу, загружающую информацию в мозги сумм…

– Понятно, – кивнул я. – То есть если сейчас тебя грохнуть, то твари так и останутся тухнуть в своих автоклавах, верно?

– Снайпер, давай договоримся, – быстро произнес Кречетов. – Я же знаю, ты хочешь оживить своих друзей. Я знаю, как очистить их биоматериал так, чтобы при оживлении они не превратились в монстров. И я знаю, где находится основная лаборатория Захарова, центр управления всеми остальными лабораториями подземного комплекса «Куписта». Это секретный многоуровневый подземный научно-исследовательский институт, построенный еще во времена СССР. Захаров его возродил, показав миру лишь наземную часть, которая существовала скорее для отвода глаз. А всю свою основную научную деятельность он вел под землей. Там у него все необходимое. Оборудование, преобразователи аномальной энергии в электрическую, запасы воды, пищи, снаряжения, оружия. И два завода тоже там. Один производит искусственные артефакты для исследований и на продажу, а второй занимается биологическим конструированием. Там десятки, а возможно, и сотни матриц, созданных из мертвых тел. И я знаю туда дорогу. Без меня тебе в жизни не найти сердце подземного комплекса Захарова.

– Мне тоже надо в тот лабораторий, – проговорил Томпсон.

– Тебе зачем? – бросил я через плечо.

– Оживить жена и дочь.

– Ясно, – сказал я. – Понимаю. Значит, пойдем туда втроем.

– Но у меня есть условие, – сказал Кречетов. – Когда вы получите свое, я получу то, что нужно мне.

– Оживишь сумм и попытаешься захватить мир? – поинтересовался я.

– Мои амбиции скромнее, чем у Захарова, – отозвался Кречетов. – Мне достаточно власти над Зоной.

– Вряд ли ей понравится, что кто-то хочет властвовать над ней, – покачал я головой. – Но ты, конечно, можешь попробовать. Мешать не буду. Даже с попкорном понаблюдаю за тем, что из этого выйдет. А сейчас мне нужен Захаров.

– Мне тоже нужен этот сукин сын, – зло проговорил Кречетов. – Оживил меня, сволочь, изуродовал, да еще и глумился, гад такой…

– Искренне сочувствую, – сказал я, при этом подумав, что профессор недалеко ушел от своего учителя. Оба ученых друг друга стоили – беспринципные, жестокие, для достижения своих целей не останавливающиеся ни перед чем. Но говорить этого вслух не стал. Сказал другое:

– Не обессудь, Кречетов, но если увижу, что ты опять решил меня обмануть…

– Понял-понял. – Ученый поднял кверху металлические лапы. – Больше не повторится. Ничего, если я к пульту пройду, лифт вызову?

– Попробуй, – сказал я, освобождая путь к клавиатуре.

Профессор выбил на ней замысловатую дробь, и стальная плита, на которой Захаров уехал вниз, вернулась на место.

– Прошу, – сказал Кречетов, театральным жестом указав на лифт.

– Только после вас, – ответил я, вполне справедливо полагая, что Кречетов запросто может как свалить на лифте без нас, так и отправить нас вниз, а сам остаться оживлять армию сумм.

– Не доверяешь? – вздохнул ученый, становясь на плиту вместе со мною и Томпсоном.

– Сам-то как думаешь? – отозвался я, не совсем уверенный, что смогу осуществить задуманное.

Но – получилось! Вытянув руку с «Бритвой», я плоскостью клинка ударил по кнопке, которую нажал Захаров. Пол под ногами дрогнул, и аварийный лифт, набирая скорость, стремительно поехал вниз.

Путь оказался недолгим.

Через минуту мы стояли в длинном тоннеле, которых я повидал в этих местах уже немерено. Те же бетонные стены справа и слева в пятнах плесени и разросшегося грибка, те же плафоны с тусклыми «вечными лампочками» под потолком, тот же спертый, пахнущий гнилью воздух, который хочется не выдохнуть, а выплюнуть, словно случайно попавшую в организм отраву…