Екатерина Верхова - На лезвии любви [litres]

Мы с Нирой открыли собственную галерею, и, с гордостью могу признаться, поток жаждущих культуры гостей с каждым месяцем все рос. Билеты уже были проданы на два месяца вперед, перекупщики ломили цену – но я уже придумала, как с этим бороться. Когда любимый мужчина – артефактор, вообще многое по плечу.

На какие шиши открыли галерею? История долгая. Началось все с повышенной стипендии, продолжилось накоплениями от патента, а дальше пошло-поехало. Я не без радости поняла, что мы с Нирой – отличная команда. Я отвечаю за коммерческую реализацию проекта, она – за наполнение. А потому назвать ее или меня невестой без приданого – ну о-о-очень сложно. На нас начал обращать внимание журнал «Торбс», и это казалось мне хорошим знаком.

Может, конечно, потому, что супруг Ниры – Фирс – устроился туда на полставки еще на третьем курсе, но мне хочется думать, что из-за наших достижений. Ребята, кстати, отправились странствовать по королевству в поисках вдохновения. Раз в неделю присылают вестник с рисунками и смешными подписями. Нира и Фирс – идеальная пара. Она рисует, он подписывает. Полная гармония.

Морэн был вынужден жениться на Беатри Уитни – по крайней мере, Дарен в это искренне верил. Я не стала разочаровывать любимого мужчину. Сама же понимала, что Морэн осознанно ступил на этот путь. Скорее всего, он был зависим от свежей порции новых впечатлений, а Беатри – то еще приключение. За прошедшие два года я уже сотню раз в этом убедилась. Она мне даже нравиться начала: с такой трепетной «любовью» доводить Морэна до белого каления – это нужен отдельный талант.

А еще мне недавно прислала весточку леди Уилкинс. Сказала, что долго не могла набраться смелости меня поблагодарить. За что? Она написала, что я и сама знаю. Письмо звучало так таинственно и сдержанно, что я просто ответила вежливым «пожалуйста». И выслала приглашение на выставку, за что получила вялый нагоняй от Ниры. Мол, уж кто-кто, а леди Уилкинс я вообще ничего не должна. И вообще, пусть Ричард сам разбирается со своей личной жизнью, так сказала подруга.

Правду я ей рассказывать не стала…

По официальной версии Ричард разорвал нашу помолвку, когда его отца отправили в ссылку как предателя королевства. Уж не знаю, как ему там живется, а у Ричарда спрашивать не спешу. Он, кстати, успешно занялся своей личной жизнью, поставил крест на всей светской тусовке и выбрал себе девушку. Та-да-а-ам… Гильяр! Да, ту самую ехидную Гильяр с его курса.

Из самого неприятного за прошедшие два года – Амелию Росс оправдали, разве что признали невменяемой. Ей всего год осталось куковать в психлечебнице, после чего ее отпустят как ни в чем не бывало. Когда твой дядюшка – судья, многое становится доступным.

Впрочем, наверное, не мне за это судить. Мои родители уехали к морю. Живут… в крохотном доме без слуг, отец начал работать руками. От бабушкиных подачек они отказались. Тоже вестники шлют, и тоже раз в неделю. Наверное, решение моих родителей в некотором смысле действительно может быть примером. Вот только отпустить и оставить позади все те ошибки, которые совершил отец, я пока не могу.

Но сколько бы ни происходило за это время событий, самым ярким, самым теплым и самым нежным был, безусловно, Дарен. Стоило мне расслабиться и перестать гнаться за призрачным нечто, он показал мне, как мужчина может любить.

О нашем романе, кажется, знал весь ВАК. Сплетничали, конечно, о разном, но меня это мало волновало. До самого последнего дня четвертого курса.

– Не жалеешь, что у тебя диплом искусствоведа, а не боевого мага? – вкрадчиво поинтересовался Дарен, подходя ближе и вжимаясь в меня торсом.

Я почувствовала его щекочущее дыхание и хихикнула.

– Знаешь, когда любимый мужчина – ректор самого элитного учебного заведения в королевстве… – хитро начала я.

– Никаких экстернов, – строго ответил Дарен, приобнимая меня за талию и разворачивая к себе. – Впрочем, на одном экстерне я очень даже настаиваю…

– Дарен, вообще-то, через час вручение дипломов! И ты – главное действующее лицо, не считая выпускников.

– А я не про это. – улыбнулся он.

Затем вдруг сделался донельзя серьезным. Прямо в домашних штанах и с обнаженным торсом встал на одно колено и произнес:

– Эрни, выходи за меня замуж!

– Да не вопрос. Но, вообще-то, предложение надо делать ро-ман-ти-чно! – с шутливым назиданием сказала я.

– Знаешь, для тебя я совершил самый романтичный поступок, на который вообще способен человек.