Екатерина Верхова - На лезвии любви [litres]

А ведь я умею удивлять… Даже себя саму.

Следом я заправила кровать так, что от двери могло показаться, будто на ней кто-то лежит. На всякий случай – если кто-то решит заглянуть в ночи. Затем положила записку на нужное место – туда, где она сразу бросится в глаза при первых солнечных лучах.

И подошла к Муи.

– Милый, ты не против, если на какое-то время ты… кхм… сильно уменьшишься в размерах? – мягко проворковала я.

Крутон, конечно же, не ответил, но крыльями затрепетал так, что у меня волосы взлетели.

– А потом, когда все закончится, я отдам тебя на реставрацию. И буду отгонять от тебя Басика следующие два месяца.

Если, конечно, не окажусь где-нибудь за решеткой или, что еще интереснее, на гильотине.

Крутон чуть сбавил ветряные обороты. Воспользовавшись случаем, коснулась его рукой и вплела нужную формулу. Муи начал сжиматься до совсем уж крохотных размеров – с серебрушку. Поблагодарив чемодан, уложила его в карман. Оставалось самое сложное.

Я до конца старалась не пользоваться чарами. Все боялась, что артефакты, которые у меня имелись при себе, сработают как-то неверно и мой тайный поход раскроется. Потому по коридорам приходилось буквально красться, зависая в темных нишах, если вдруг издали слышался подозрительный шорох.

Но тот факт, что сегодняшняя ночь была праздничной, а хозяин поместья покинул дом, сыграл на руку. На пути я не столкнулась ни с одним слугой. Разве что вдали слышала тихие перешептывания:

– Нет никакого праздничного настроения…

– И хозяева в последнее время что-то часто ругаются…

– Да и сын их совсем того. Ходит, бродит… как тень.

Я старалась не сильно прислушиваться.

С дверью в кабинет возникли проблемы. Вполне закономерно, что та оказалась заперта не только на ключ, но и на чары. Пришлось повозиться, но недолго. Помогло родовое кольцо Неррса, висящее на шее. Совсем недавно я узнала, насколько большую ценность оно представляет. Дарен поделился секретом, сказав, как с его помощью скрыть свой магический фон, замаскировав его и подставив последнего, использовавшего эти же чары.

Запах дерева и бумаг – вот, что я почувствовала, когда вошла в кабинет Уилкинса-старшего, спешно прикрыв за собой дверь. Глаза привыкли к полумраку довольно быстро, и мне удалось разглядеть интерьер помещения.

Широкий стол с креслом у окна, огромные полки с книгами, свитками и папками – ничего особенного. Выглядело все именно так, как я и ожидала. Подойдя к столу, увидела самую простую свечу и огниво и решила воспользоваться. В темноте ничего действительно полезного я не найду, а магический светляк использовать опасно.

Почти тут же часть комнаты наполнился мягким желтым светом.

Теперь, Эрналия, думай. Будь у тебя очень важные документы, которые ты бы хотела скрыть, куда бы ты их спрятала? На самое видное место. Теперь представим, что документы настолько таинственны, что аж паранойя захватывает?

Все еще на самое видное и совершенно не таинственное место. Вот только есть одна проблемка – стол Уилкинса совершенно пуст. Идеальный порядок, даже письменные принадлежности словно по линеечке лежат.

Я осторожно выдвинула верхний ящик. Пронумерованные папки: «сто один», «сто восемьдесят три», «двести семь». Прекрасно. Если есть такая нумерация, то есть и список, по которому Уилкинс искал бы нужные. Или у него такая же феноменальная память, как когда-то была у меня. Кхм…

Список нашелся в соседнем ящике. И это оказалось бы довольно просто, если бы он не оказался зашифрован.

Напротив номера «один» стояло восемь вертикальных черточек и кривая красная загогулина. Рядом с другими номерами не менее странные обозначения – общим было лишь наличие вертикальных черточек. Найдя сто первую, сто восемьдесят третью и двести седьмую позицию, я сверилась с обозначениями и заглянула внутрь папок.

Попыталась найти логику, но кроме наличия вертикальных черточек и повторяющихся потом символов в них не было ничего общего.

Я перебрала в голове сотню разных вариантов дешифровки, пока меня не осенило… Действительно! На самом видном месте. Вновь сверившись с написанным в папках, убедилась в том, что все куда проще, чем я успела представить. Количество черточек приравнивалось к количеству букв в фамилии человека, на которого были собраны документы. Символ соответствовал определенной тематике, а нумерация могла делиться по датам и годам, когда заводился файл.

Поломав голову еще минут десять, я поняла, что к делу моего отца подходит сразу семь папок. Пять из них я нашла довольно быстро, среди тех, что стояли на полках. По закону подлости – мимо. Поиск двух оставшихся вызвал проблемы.