Николай Инодин - По горячему следу [СИ]

Рванувшийся было вдогонку Шишагов, передумав, наступает ногой на лежащий на земле щит и вырывает из него свой топор.

" Устал я сегодня. Старею? А секиру нужно новую ковать, мой топор плохо подходит для боя. Лезвие должно быть в форме полумесяца, чтобы угол не вяз в древесине щитов".

Есть что-то ещё, что нужно сделать, но он мучительно не может вспомнить, что именно. Вдруг как током встряхивает — Машка! И рыжий с ней! Бабы!

Роман, насилуя организм, бежит гостевой избе, но выскочив из-за угла, видит стоящего на коленях Рудика. Парня жестоко рвёт, при этом он забыл выпустить из руки окровавленный топор. Рядом с рыжим стоит Акчей, что-то советует младшему товарищу. Маха сидит у входа. За её могучую шею держится бледная, испуганная девчонка.

Шишагов снова разворачивается и идёт по следам убежавших врагов. Те, что не способны передвигаться, стонут, хрипят и просто валяются вокруг. Щит показался слишком тяжёлым, и Роман аккуратно прислоняет его к стене сарая. Лодки с налётчиками уже скрылись за поворотом русла. На берегу размахивают копьями и щитами вильцы — десятка полтора.

"Откуда они взялись?"

Думать лень.

"Потом расскажут. Выучат русский и обязательно расскажут".

Здесь он пока не нужен. Роман плетётся назад, к своим. Обходит дедушку-жреца, аккуратно прирезавшего одного из раненых врагов, валяющихся на месте Роминой схватки. Дед в шлеме и при оружии. Его помощники тоже.

"А их я о налёте не предупредил. Из головы вылетело. Неловко получилось".

Ноги заплетаются, и великий герой с грохотом падает на землю.

Любое празднество хорошо, особенно если оно возникает из внутренней потребности человека, а не назначено тычком руководящего пальца в календарь по высосанному из того же пальца поводу. Но всякое застолье заканчивается, и неизбежно наступает Утро После Праздника. В зависимости от смысла, вкладываемого отдельным индивидуумом в понятие "праздник удался", после пробуждения недовольство реальностью может колебаться от: "лёгкое сожаление об окончании праздника", до: "состояние, плохо совместимое с жизнью".

Разбуженный грохотом сорвавшегося со стены щита Роман проснулся, не сразу сообразив, где и почему он находится.

"Однако, сны мне снятся… Не слишком ли много я последнее время кровушки пролил? Самооборона и прочее, но по мозгам, кажется, ударило крепко".

В дополнение к дурацкому сну ещё и разгородившая невеликую жилплощадь занавесь.

"Получил подарочек. И что мне с этим… имуществом делать"?

"Подарки" одеваясь, шуршали тряпками за импровизированной ширмой, и Роман, пытаясь хоть немного отложить встречу с ними, чуть не пинками погнал парней на утреннюю тренировку.

Они уже возвращались с пробежки, а Шишагов так и не решил, как поступить со свалившимся на него счастьем. Вдруг Машка, очередной раз появившись из леса, замерла на месте, как вкопанная, вытянув хвост и насторожив уши. Люди мгновенно остановились. Акчей показал кулак громко хакающему Рудику и столкнул его с тропы.

Роман скользнул к насторожившейся подруге и прислушался. Где-то впереди, за деревьями, негромко переговаривались мужские голоса. На слух до говорящих оставалось метров около ста. По привычке Шишагов жестом показал команду "Ко мне!". Сколько лет прошло, а вбитые во время службы рефлексы остались. Не успел он осознать, что никто из парней о командах жестами не имеет ни малейшего понятия, Акчей уже стоял у него за плечом, а рыжий недоросль дышал в спину, изо всех сил стараясь делать это бесшумно. Получалось у него не очень.

Я и Маша впереди, следом Акчей, за ним Рудик, — на пальцах показал порядок движения.

Дождавшись подтверждающих кивков, перешёл в боевой режим и скользнул в лес.

В кустах около луга примерно дюжина детинушек призывного возраста внимательно рассматривала выходящую на выпас скотину. Животные двигались не спеша, не упуская возможности сорвать особенно аппетитный пучок травы. Застенчивые ценители чужого скота сжимали в руках копья, у парочки были при себе топоры, больше половины имели переброшенные через плечо луки и колчаны со стрелами. По их одежде Роман решил было, что опять встретил сбродников, тех, с побережья, но подобравшийся справа Акчей радостно ухмыльнулся, и потянул из ножен кинжал.

Подходившее стадо вызывало у пришлых повышенный интерес. Оставленный прикрывать группу смелых налётчиков с тыла юноша даже приподнялся на цыпочки, чтобы лучше видеть — ему закрывали обзор спины старших товарищей.