Грейс Дрейвен - Сияние [litres]

В ответ на приказ раздался низкий рык, и его ухмылка переросла в усмешку.

Бришен отошел, внимательно прислушиваясь, не раздастся ли за спиной предательский лязг обнаженного меча или дуновение воздуха, рассеченного летящим кинжалом.

Он вернулся в поместье невредимым и обнаружил, что все обитатели по-прежнему крепко спят. Его личный слуга дремал в скромной комнате рядом с покоями господ. Бришен решил не тревожить каи в середине дня только для того, чтобы тот принес воды для ванной. Стряхнув грязь, не смытую колодезной водой, он натянул столь ненавистные льняные бриджи и направился к двери, соединявшей его покои с опочивальней Ильдико.

Спать рядом с ней нагим в тот единственный раз было ошибкой. Ильдико застала его врасплох, проснувшись раньше него. К счастью, никто из них не склонен обниматься во сне, иначе она бы весьма быстро обнаружила, что его глубокая привязанность к ней превратилась в нечто гораздо менее платоническое. Оказавшись в ловушке под одеялом, пока Ильдико не ушла переодеться в свои покои, Бришен рухнул на кровать с разочарованным стоном и поклялся, что теперь они будут спать порознь. Но менее чем через сутки он нарушил обещание. Ему хотелось, чтобы Ильдико была рядом.

Походи он хоть капельку на отца, то мог бы превратить дверь в тонкий пергамент, переступить порог и забрать жену. Походи он на деда, то смог бы пройти сквозь толстую древесину, будто бестелесный призрак. Но с каждым новым поколением магия каи иссякала. Бришен оберегал магию, которой владел, поэтому ограничился несколькими произнесенными нараспев словами, которые отодвинули засов с другой стороны.

Осторожно открыв дверь, он застал заспанную Синуэ, которая поднималась с кровати, расположенной в небольшом алькове в углу спальни. Бришен прижал палец к губам. Синуэ кивнула и повернулась на другой бок.

Ильдико спала на животе по центру кровати, наполовину уткнувшись лицом в подушку, явив его взору профиль, бледный, подобно простыне во мраке. Когда-то он назвал ее безобразной, сущей ведьмой. За исключением легкого румянца, так напоминавшего ему горьких моллюсков, Бришен находил ее одновременно неприглядной и чарующей. Неужто всего несколько месяцев назад его обуревали совсем другие мысли?

Глядя на нее сейчас, Бришен диву давался, как он мог считать Ильдико некрасивой. Хотя ее глаза по-прежнему раздражали, особенно, когда она сводила их к переносице, но он перестал сравнивать их с паразитами. В конце концов, это просто глаза, не похожие на глаза каи, но, тем не менее, по-своему завораживающие яркой радужкой и черными зрачками, которые сужались и расширялись в зависимости от освещения или эмоций.

Сейчас бездонные омуты были скрыты от него закрытыми веками, обрамленными бронзовыми ресницами. Серовек назвал ее красавицей, и Бришен не мог не заметить томных взглядов, бросаемых на Ильдико гаурской аристократией, приглашенной на их свадьбу. Он попытался посмотреть на нее глазами человека и потерпел неудачу. От пронзившей вспышки озарения Бришен не смог сдержать легкую улыбку.

Одной из самых сильных сторон его жены, которой он восхищался больше всего, была способность приспособиться к ситуации, при этом не утратив чувства собственного достоинства, значимости и принадлежности. Бришен больше не смотрел на нее глазами каи, но и не мог оценить ее как гаури, хотя сейчас это не имело никакого значения. Он воспринимал ее такой, какой она видела себя… просто Ильдико. Она не стремилась к большему, но для него супруга стала бесценным даром.

Бришен склонился, пропуская ее распущенные волосы сквозь пальцы. Ильдико что-то пробормотала во сне и перевернулась на спину, обнажив тонкие ключицы и очертания грудей под ночной сорочкой. Она лежала перед ним, озаренная игрой тени и света.

Ильдико не испугалась, когда он подхватил и поднял ее с кровати. Медленно приоткрыв глаза, она прижалась к его груди.

– Неужто уже настал вечер, Бришен?

Он поцеловал ее в макушку и, пройдя через покои, зашел в свою комнату, пинком закрывая дверь.

– Нет. Еще полдень. И в отличие от тебя я больше не в силах уснуть без тебя в моих объятиях.

Ильдико шлепнула его по груди ладошкой.

– Ты сам велел мне уйти.

Бришен крепче прижал ее к себе.

– Верно, и оказался прав.

Он забрался на постель, не выпуская ее из рук. Холодные простыни прижимались к ногам, а горячая Ильдико – к торсу.

Ее ладошка скользила по его плечу, шее, пока не обхватила подбородок. Темные зрачки поглотили синеву ее глаз.