Елена Звездная - Город драконов. Книга четвертая

Я соскользнула следом за Гордоном, теряя плащ на том самом поваленном дереве, обхватывая искажённое болью лицо дрожащими ладонями, и глядя в глаза дракона, прошептала следующее заклинание:

— Feralcat!

Рык, взбешенный рык Зверя оглушил меня и потревожил тех птиц, которых не тревожило даже жуткое завывание ледяного ветра. Господи, помоги мне…

Судорожно вздохнув, я продолжила:

— Imperium!

Чудовищный хвост Зверя ударяет по дереву за моей спиной, и то разлетается в клочья, но… любовь, определённо сто раз проклятая Зверем любовь, и всё тот же хвост прикрывает меня от острых обломков, а глаза чудовища вспыхивают алым от боли.

И в этот миг мы остаемся один на один не с драконом — со Зверем, что яростно смотрит мне в глаза. И это плохо. Это очень плохо. Так быть не должно, ведь я пробуждаю дракона.

— Ты, — хриплый голос Зверя, и его полный ненависти взгляд. — Ты…

Я судорожно сглотнула, всё так же держа искажённое уже ненавистью лицо младшего следователя, и стараясь не пускать страх в своё сердце, потому что за страхом всегда следует неуверенность, а я не могу сейчас позволить себе сомневаться в своих силах.

— Ты… — Зверь сотрясается от бешенства. — Почему ты?

Он в ярости, отчаянной бессильной ярости, потому что при всём своём желании сейчас он не может меня убить. Хотел бы, но не может. Хотел бы, но не может. Насколько же сильной должна быть любовь лорда Гордана ко мне, если пробуждённый в нём Зверь не может убить меня даже в тот момент, когда ему стало окончательно ясно, что я убиваю его? Вопрос, об ответе на который я не хочу думать ни сейчас, никогда-либо вообще.

— Он — мой! — рычит Зверь. — Мой!

Ну уж нет.

И все так же глядя в глаза чудовища, я повторяю, прозывая истинный облик, облик дракона:

— Quod veraimago!

Меня трясёт. От холода, от подступающего страха, от понимания того, что призвание истинного облика не сработало — на меня всё так же смотрит Зверь, и издевательски ухмыляется мне тоже Зверь. Господи, что же мне делать?! Я надеялась, что даже отдалившись от камня-основания дома сумею удержать контроль, но я не удерживаю. С отчаянием и болью всё сильнее накатывает понимание — Зверь сильнее. Действительно сильнее. Дракон мог бы бросить ему вызов, обретя истинную форму, но дракон её ещё не обрёл, а вот Зверь уже обладает и силой, и истинным обликом. Зверь сильнее. Гораздо сильнее и Гордана, и меня.

Но я смотрю в его глаза и вспоминаю сказанное младшим следователем: «И оставьте у себя моё кольцо, пока оно у вас, я смогу вспоминать о тех лучших мгновениях в моей жизни, когда верил, что вы приняли моё предложение».

И ладони медленно соскользнули вниз по холодному лицу.

Усмешка Зверя становится явственнее.

Мои дрожащие пальцы безуспешно пытаются ухватиться за золотой ободок, оставшийся в кармане.

— Новое заклинание? — издевательски спрашивает Зверь.

Я вытаскиваю кольцо из кармана.

В отблесках света от распахнутой двери моего дома сверкнуло обручальное кольцо лорда Гордана. И издевательская усмешка Зверя превращается в оскал, глаза вспыхивают алым оттиском бешенства. Но это не последний удар для чудовища.

— Себастиан, — мне даже дышать сейчас тяжело, но я всё равно дышу. — Вы говорили, что лучшими мгновениями в вашей жизни были те, в которые вы верили, что я приняла ваше предложение. Я не знаю, сумею ли я сделать вас счастливым, но я постараюсь сделать всё для этого. И если вы любите меня, если вы действительно любите, я согласна стать вашей женой.

И золотое кольцо с синим изысканно ограненным сапфиром мягко обхватило безымянный палец моей правой руки.

Потрясённый взгляд Зверя, и последний удар от меня:

— Draco transformatio!

Он отшатнулся, по телу прошла рябь, когтистая лапа метнулась к моей шее, но замерла в миллиметре, свет от дома теперь отразился на острых кончиках когтей.

— Imperium! — я отдаю ему контроль над собственной формой.

И дракон, стремительно покрывающийся чешуей дракон падает в снег.

— Vinculum! — привязка новой формы к имеющемуся сознанию.

Рык сотрясает горную вершину, где-то в горах сотрясая землю, сходит снежная лавина.

— Essentianegatio bestia! — отрицание сути Зверя.

И в стремительно увеличивающихся глазах последним проблеском мелькает личность того, кто был пробуждён, а теперь уничтожен.

А дракон становился драконом.

Увеличивалось покрытое серебристой чешуей тело.

Распахнулись огромные крылья.

В груди, в самом нутре, под серебристой чешуей загоралось пламя.