Саша Ино - Последнее желание

Но это была всего лишь игра солнца. Или… Я снова вслушался в разговор.

— Маш, ну как же так, — бездумно повторял мужчина. Он него пахло алкоголем и усталостью от чувства вины перед смертельно больной женой. А еще он насквозь был пропитан желанием поскорее освободиться от тяготящей его ситуации. Он ждал ее смерти и сам себя за это страшно ругал, поэтому ждал с еще большим желанием.

— Я хочу, чтобы ты жил, Толь, — повторила женщина и вымученно улыбнулась. — Дети уже взрослые, а ты пока молодой. Женись еще раз, — с каким же трудом и обидой дались ей эти слова, но сейчас она искренне желала мужу счастья. — Слышишь, не думай обо мне, так случается. Я не против, если ты создашь новую семью.

Меня всего трясло. Такое самопожертвование, фактически сокрушительный удар по эгоизму. Ведь каким сердцем надо обладать, чтобы избавиться от обиды чересчур рано умирающего человека на тех, кто остается жить. Я знал это чувство слишком хорошо, чтобы не понимать, насколько оно сильно и чего стоит его подавить. Но, кажется, в женщине его, вообще, не было…

Женщина чуть вытянула руки, и ее муж наклонился ближе. Она ласково провела ладонью по небритой щеке и снова улыбнулась. Светло-синие, залитые светом, глаза вспыхнули добротой.

— Жить счастливо, — прошептали пересохшие губы женщины, — не печалиться обо мне.

Она вся источает свет. Я вижу его, чувствую ее душу, насквозь пронизанную сиянием. Чистый свет любви. Я вновь и вновь содрогаюсь от волнения. Неужели! Я нашел его! Через столько веков мое желание может осуществиться. Вот оно, прямо передо мной, сосредоточено в хрупком теле умирающей женщины. Я сжал кулаки. В левой руке холодом появилась коса.

— Время пришло, — ликуя, произнес я и сделал шаг вперед, пересекая порог палаты.

Она, наверное, почувствовала мое приближение. Как-то неестественно дернула плечами и уставилась в одну точку, вернее прямо мне в глаза. Такое спокойствие и миролюбие в этом взгляде, что даже по моему мертвому телу бегут мурашки.

— Маш, что с тобой? — встрепенулся муж и схватил женщину за руку. — Маша! Маша!

Он бесконечно долго зовет ее, изображает волнение, но лишь раздражает мой слух, ведь я знаю, в глубине души он надеется увидеть сейчас финал своей жизненной драмы и стать освободившимся вдовцом. Тварь земная.

Я сжал косу сильнее и занес ее над женщиной. Вот и все, моя затянувшаяся агония близится к завершению. Наконец-то! Я безумно устал от жизни и поиска «желания», нестерпимая горечь, что выжигает мне грудь, теперь уйдет в прошлое и я стану свободным. Обрету покой. Совсем как этот Толя и тоже за счет несчастной женщины…

Что-то меняется во мне, я ощущаю дрожь и невольно отстраняю косу.

— Я не могу, — тихо шепчу я и уже проклинаю собственную натуру.

Но я, правда, не могу этого сделать. Если сейчас я обрушу на женщину лед смертоносной косы, она займет мое место. Да, я мечтал перейти, но… хочу ли я передать ей мучение вечного поиска желания? Заслужила ли эта несчастная, измученная болью, женщина нового страдания длинной тысячелетия? Я уже привык к нему, но она? Разве не достаточно она мучилась при жизни, чтобы я отнял у нее право на покой!

Я отступаю, коса исчезает, как и призрачная возможность покончить со своим наказанием. У меня не хватило духа забрать чужую душу и освободить свою, наверное, я слабак. Но я снова пожертвовал собой. Идиот. Бежать!

Женщина умирает, ее дух растворяется в блаженной неге полуденного солнца. Теперь она свободна. А я? Выбежал, как ошпаренный, из палаты, пронесся по коридорам, благо не вышел из невидимого состояния и не распугал пациентов с персоналом.

Я пулей вылетел на крышу и остервенело стал втягивать воздух глубоким вздохами. Тщетно. Тугая пелена пепла не пропускала ни малейшего дуновения свежести. Я упал на колени и, сжав их руками, истошно завопил:

— Теодор! Чертов сукин сын! Теодор, ты доволен?!

— Люций, — степенный голос за спиной привел меня в чувство.

Я обернулся. Темноволосый Контролер стоял прямо за мной и, чуть наклонив голову, печально улыбался.

— Что? — огрызнулся я, отрывисто пытаясь отдышаться.

— И чем же ты недоволен? — на губах Теодора появилась улыбка, но черные глаза по-прежнему оставались печальными.

— Как чем! — раздраженно заговорил я. — Я только что перечеркнул все усилия, я… я…

Теодор прикоснулся пальцами к своим губам, и мне пришлось невольно замолчать.

— Посмотри на себя, — чуть слышно прошептал он.

— Что… — я непонимающе взглянул на ладони и вздрогнул. Их объяло синее пламя. И не только их, я сам весь искрился синим огнем, стирающим границы моей телесности.