Саша Ино - Последнее желание

Мой брат болезненно вздрагивает и стонет во сне. Сердце вновь отдает гулкой болью. Брат собирается принять смерть за нас. Я понимаю, как ему тяжело, и как с приближением рассвета становится лихорадочен его сон. Все понимаю, но разве могу что-то сделать против предопределения и полчищ вражеских армий за окном? Нет. И это сводит с ума.

Снимаю с головы брата обруч повелителя и запускаю пальцы в его жесткие чуть волнистые волосы. Они чернеют, как небо над Атией, а мои пальцы белее лика луны. Под ласковыми поглаживаниями брат успокаивается. Приятно, что хоть на что-то я сгодился.

Мой любимый брат. Я смотрю на его пушистые ресницы, веки молочного цвета с россыпью чуть голубоватых венок, щеки, слегка тронутые румянцем, и припухшие ото сна ярко-красные губы. Они распахнуты, словно в немом вопросе «за что?». Он так красив, как картина лучшего мастера. Он наш бог.

Вздыхаю. Мое нутро горит от невыносимого страдания, я не могу смириться, что потеряю завтра брата, что его растерзают ненавистные враги на потеху разъяренной солдатни. А я останусь в стороне и буду жить, приняв его жертву. Жить, когда он мертв. Невыносимо! От мыслей меня трясет.

— Мой брат, — шепчу я. — Мой дорогой, я не могу, не желаю тебя отдавать. Ты только мой. Без твоего тепла и улыбки я умру. Ты нужен мне, нужен, и я хочу, чтобы ты жил. Да, ты обязан жить! Радовать этот мир своим присутствием! Ты же солнце. Мое маленькое солнце…

Я отворачиваюсь, не в силах больше прикасаться взглядом к дорогому лицу. Но внезапно мне на глаза попадает венец правителя, лежащий у моих колен. Он блестит драгоценными камнями. Белое золото манит. И чем дольше я смотрю на него, тем сильнее понимаю, что не отдам своего младшего брата. Мысль приходит сама: мы так похожи, что легко спутать.

Обруч давит на виски, а может, просто, от нервов раздулись жилы. Браслет и перстни стискивают руки нервным волнением. Я смотрю на своего брата в последний раз. Он даже не почувствовал, как я снимал с него атрибуты правителя. Устал от тяжких решений, вот и забылся глубоким сном. Бедный мой…

Не стану его будить, иначе он попробует мне помешать. А я не хочу глупых споров, ведь я все уже решил. Хотя так мучительно жаль, что я не смогу последний раз взглянуть в его черные глаза и сказать, как сильно его люблю. Но сейчас это неважно. Я резко наклоняюсь и целую его нежные уста:

— Прощай, брат мой, живи.

Аккуратно опускаю его со своих колен на ковер, и тут же сорвавшись с места, ухожу навстречу горькой участи, которую сам для себя избрал.

Я выхожу за ворота замка, как лицедей на сцену перед придирчивыми зрителями. Но меня окружают отнюдь не они, а мои будущие убийцы. Их глаза уже меня растерзали, но я все равно стою, гордо подняв голову, и солнце воспламеняет золото королевских одежд. Вот в таком великолепии я окунаюсь в смрадное облако, насквозь пропитанное презрением и потом.

Мои враги, запыленные, грязные, злые, кишат в сплошном сером потоке уставших от войны солдат. Сейчас, чтобы поверить в окончание тяжкого военного бремени, им нужно одно — убить меня. Я символ, а не человек, поэтому, смотря на этих людей, я не испытываю ненависти, мне просто жаль свою жизнь. Но, даже так, я не раскаиваюсь в своем решении.

— Ты и есть правитель Атии? — уничижительно бросает мне бритый под ноль мужчина, вышедший из толпы. Очевидно, их лидер.

Он ковыряется в зубах кончиком меча, сплевывает мне под ноги и смотрит с явным пренебрежением. Типичный мужлан, такой, каким и должен быть победитель. Что я хотел увидеть? Изнеженного представителя знати? Нет, не такие выигрывают войны, такие их развязывают. А храбрые дикари потом и кровью вырывают победы в сражениях. Я усмехаюсь уголками губ.

— Так ты правитель? — вновь гаркает лидер, сбитый с толку моей усмешкой.

— Да, — тихо отвечаю я.

— Будешь драться с моими воинами, — он протягивает мне меч, которым только что ковырял в зубах. — Разрешаю умереть с честью.

Я принимаю меч, он тяжелее наших, но мне все равно. Наличие меча ничего не изменит, мне не жить. Вздрагиваю, но тут же беру себя в руки. Лидер кивает, и в мою сторону устремляются несколько воинов, по их лицам видно, что они не собираются затягивать бой и возиться с побежденным противником. Со мной давно все решено, мне просто следует поскорее умереть.

— Стой, — говорю я, выставив ладонь вперед. — Мне надо прочитать молитву.