Сьюзен Пфеффер - Жизнь, какой мы ее знали [litres]

Сложив все в аккуратную стопку, пошла обратно, подписать бумажки или что там требуется. Измученная женщина куда-то пропала.

И затем произошло нечто загадочное. Я увидела коробки со школьными принадлежностями – все эти карандаши, ручки, тетради, блокноты просто лежали там.

Убедившись, что меня никто не видит, я подошла к ним. Выложила все учебники из рюкзака и набила его ручками, карандашами, блокнотами и тетрадками.

Неизвестно ведь, вдруг я единственный человек в мире, записывающий все, что происходит. Блокноты, надаренные мне за последние годы, уже кончились. Я теперь использую мамину писчую бумагу, причем без спросу, вдруг мама не разрешит ее использовать. Может, она в какой-то момент снова начнет писать книги.

Не помню, когда в последний раз испытывала такой подъем духа. Целая сумка канцелярии – ну прямо Рождество! Даже лучше Рождества, потому что своровала, от чего все становилось более захватывающим. Как знать, может, за кражу экзаменационной тетради полагается повешение. Конечно, если найдутся полицейские, чтобы тебя повесить.

Мне хотелось набрать еще больше. С полдюжины тетрадей я запихала под пояс штанов. Все равно одежда на мне болтается, так что, рассудила я, пусть тетрадки помогут брюкам не спадать. В сумку набила карандашей и ручек.

А потом в кабинет вошла измотанная женщина. Я быстро отошла от канцелярии к своей куче учебников.

– Мне нужна помощь, чтобы вытащить такую кипу. Я взяла на себя и брата.

– И чего ты от меня хочешь? – рявкнула женщина.

На самом деле ничего я от нее не хотела. За четыре ходки вынесла все учебники на крыльцо и стала дожидаться Мэтта. Мы поделили книжки пополам и покатили домой.

Дома рассказала маме обо всем, что произошло. Она спросила, почему я не захотела ходить в старшую школу.

– Думаю, дома мне будет лучше, – сказала я.

Если мама и была не согласна, то сил спорить она не нашла.

– Я ожидаю от тебя усердной работы, – сказала она. – Школа есть школа, неважно что дальше.

Я ответила, что в курсе, и пошла к себе. Иногда мне кажется, что моя комната – последнее безопасное место в мире. Интересно, не это ли ощущает Меган, не потому ли она никуда не выходит?

Жизнь отстой.

Как же хочется помадки.

1 сентября

Забрала к себе учебники. Или они стали весить больше, чем раньше, или у меня намного меньше сил, чем три месяца назад.

2 сентября

Не видела смысла начинать учебу в пятницу.

5 сентября

День труда [18] Праздник в США, первый понедельник сентября. . Завтра посмотрю учебники.

6 сентября

Сказала маме, что занимаюсь историей (она бы в жизни мне не поверила, если бы я назвала математику), и провалялась в постели все утро.

Встала только около одиннадцати, спустилась пожевать чего-нибудь. На улице минус пять, но отопление в доме не работает, и печь не топится. Разогрела консервированный суп и съела его. А потом пошла обратно в кровать.

Днем услышала, как ушла к себе в комнату мама. Она в последнее время иногда ложится вздремнуть, чего никогда не делала раньше. Предполагалось, что она занимается с Джонни или что-нибудь в таком роде, но, по-моему, ей так же плевать на его учебу, как и на мою. И трудно ее в этом винить.

В общем, я в постели, на мне фланелевая пижама, сверху халат, еще две пары носков, я укрыта тремя одеялами и пледом и пытаюсь решить, что хуже – холод или голод. Часть меня утверждает, что самое худшее – скука, и если бы я занялась какими-нибудь уроками, то отвлеклась бы, но я велела этой части заткнуться.

Я вылезла из кровати, и что-то заставило меня пойти в кладовку. До сих пор избегала смотреть, что там у нас с запасами, предпочитала не знать. Хотелось верить, что все само собой образуется, и еда просто откуда-то появится. В каком-то смысле так уже было, пусть бы и дальше.

Мама дала понять, что визиты в кладовку нежелательны. Положенные нам продукты она оставляет в шкафчике на кухне. Видимо, не хочет, чтобы мы переживали.

Мэтта с Джонни не было дома, они заготавливали дрова. Я твердила себе, что надо бы присоединиться, что надо пойти за хворостом, но, по правде говоря, теперь меня пугает даже лес.

Кладовка вселила в меня некоторую уверенность. С виду у нас куча банок с консервами, пачек макарон и риса. Припасы для Хортона сложены в отдельном углу, и там полно еды для него в консервах и пакетах, да еще наполнитель. Мама запаслива в любых обстоятельствах, в кладовке всегда много всего. Возможно, и в мае здесь было полно продуктов.