Стефани Гарбер - Караваль [litres с оптимизированными иллюстрациями]

В детстве Скарлетт обожала слушать о чудесах, которые творил магистр Караваля, а ее младшую сестру влекли рассказы о порочной стороне его натуры. В глубине душе Скарлетт и сама не могла отрицать, как соблазнительно было бы завоевать сердце того, кто поклялся никогда больше не любить.

Но Легендо был не просто пресыщенным женским вниманием безумцем; он виртуозно влюблял в себя девушек и доводил их до умопомешательства. Кто знает, какие извращенные идеи он уже успел внушить Телле? Не перехвати Хулиан Скарлетт, она упала бы с обрыва и разбилась насмерть, даже не осознав, что мчалась вовсе не на зов сестры.

Телле была присуща еще большая безрассудность. В двенадцать лет она впервые попыталась сбежать с парнем. К счастью, Скарлетт нашла ее до того, как отец заметил отсутствие младшей дочери. Однако с тех пор в душе Скарлетт поселился страх, что однажды сестра попадет в беду, от которой она не сможет ее спасти.

Почему Легендо было недостаточно расстроить помолвку Скарлетт?

– Мы найдем ее, – заверил Хулиан. – Печальная участь Розы Теллу не постигнет.

Скарлетт охотно бы ему поверила. После всего только что произошедшего ей до боли хотелось, разрушив преграды, прижаться к нему и довериться, как раньше. Своим обещанием он стремился ободрить ее, но на деле лишь сильнее растревожил. Скарлетт снова задалась вопросом, о котором боялась и думать после того, как услышала признание Хулиана.

Она отпрянула от него, напоминая себе о необходимости держаться на расстоянии.

– Знал ли ты, когда вез нас на Караваль, что Легендо намерен поступить с Теллой так же, как прежде с твоей сестрой?

– Ну, я не исключал такую возможность, – поколебавшись, отозвался Хулиан.

Другими словами: да, знал.

– И ничего мне не сказал? – сдавленно произнесла Скарлетт.

Карамельные глаза Хулиана полыхнули сожалением.

– Я никогда не утверждал, что я хороший человек, Малинка.

– Глупости. – Скарлетт вспомнились слова предсказателя Найджела: будущее человека может измениться в соответствии с тем, чего он больше всего хочет. – Я верю, что ты мог бы быть хорошим, если бы захотел.

– Это ты по себе судишь. Порядочные люди вроде тебя привыкли всех вокруг считать добродетельными, но я не такой. – Он резко замолчал, и по его лицу пробежала тень боли. – Когда я вез вас с сестрой на остров Грёз, то догадывался в общих чертах, чего следует ожидать. Что Легендо похитит именно Теллу, я, конечно, не мог предвидеть, но понимал, что это будет одна из вас.

Скарлетт брела на трясущихся ногах, ставших, по ее ощущениям, бескостными, так что тонкая кожа обтягивала бесполезные мышцы. Невыплаканные слезы до боли теснили грудь. Даже ее платье выглядело усталым и мертвым. Черная ткань потускнела до серого, как будто больше не имея сил сохранять прежний цвет. Скарлетт не помнила, чтобы отрывала кружево с подола своей причудливой траурной ночной рубашки, который теперь висел клочьями вокруг икр. Она не знала, утратило ли платье способность к преображению или просто отражает то, насколько измученной и растерянной она себя чувствует. Она оставила Хулиана у подножия лестницы из красного дерева, запретив ему идти за собой.

Вновь оказавшись в своей комнате с жарко натопленным камином и массивной кроватью, Скарлетт хотела только одного – спрятаться под одеялом и провалиться в сон без сновидений, который продлится достаточно долго, чтобы она позабыла все ужасы прошедшего дня. Но позволить себе поспать она никак не могла.

Когда она только прибыла на остров, ее волновало лишь одно – как бы успеть домой к собственной свадьбе. Однако теперь, когда Легендо убил Данте, и ее отец оказался здесь, игра изменилась.

Скарлетт остро ощущала ограниченность отпущенного ей времени, символом которого стали для нее рубиновые бусинки в песочных часах Кастильо Мальдито; она должна добраться до Теллы до того, как ее найдет отец – или Легендо поглотит подобно тому, как пламя топит воск свечи. Если Скарлетт потерпит неудачу, ее сестра умрет.

Менее чем через два часа солнце сядет, и ей нужно быть готовой возобновить поиски. Поэтому она дала себе всего минуту на то, чтобы погоревать по Данте, выплеснуть тоску о сестре и злость на Хулиана, оказавшегося совсем не тем, кем она его считала. Всего шестьдесят секунд, чтобы упасть на кровать и выть и стонать из-за вышедших из-под контроля обстоятельств. Чтобы схватить дурацкую вазу с розами, оставленными Легендо, и расколотить ее о каминную полку.