Ренсом Риггз - Казни Дьявольского Акра [litres]

Мне ужасно захотелось туда, к ним, но я опять повернулся к родителям. Пусть они меня и не слышат, но мне все равно нужно было сказать им кое-что еще.

– Я принял решение. Несколько раз передумывал с тех пор, как умер дед и начались все эти странные дела. Думал, может, я мог бы жить часть времени с вами, чтобы у меня была и эта жизнь и та, другая. Но оно так не работает. Не для меня – и уж точно не для вас. Вы вот тут сидите, пуская слюни… и вам уже столько раз память стирали, что вы уже, небось, и дни рожденья-то свои забыли. Мой так уж точно. Я что сказать хочу… Я ухожу. И возвращаться больше не буду. Мне здесь не дом.

Отец вздохнул – я аж в воздух подскочил.

– Все в порядке, парень, – деревянно проговорил он. – Мы все понимаем.

Я чуть с перил не свалился.

– Что, правда?

Он продолжал глазеть вдаль, на воду.

– Да. Мы покупаем яхту. Правда ведь, дорогая?

Мама вдруг начала плакать – совершенно не меняя выражения лица.

Мне, как тисками, сдавило грудь.

– Мам, ну не надо!

Но она продолжала тихо плакать, глядя в никуда. Я слез с перил, присел рядом, обнял ее.

– Мой мальчик, – сказала она совсем тихо. – Мой маленький мальчик.

Руки ее так и остались безвольно висеть по швам.

Я не знаю, сколько просидел там, обнимая свою маму… Кажется, очень долго. Друзья молча смотрели на меня с того края газона. Имбрины пели странную, чуть зловещую песнь, переливчатую и ритмичную – с каждым куплетом она делалась громче. Наконец, мама перестала плакать. Больше она ничего не сказала. Когда я разжал руки, глаза ее были закрыты – она уснула у меня на плече.

Я осторожно положил ее на скамью и подсунул под голову подушку. Потом пошел к папе – он успел в какой-то момент встать и дойти аж до конца пристани, миновав по пути толпу странных и даже на них не взглянув. Теперь он лежал на досках на спине, опустив обутые ноги в воду, и пустыми глазами таращился на облака.

Моя тень упала ему на лицо.

– Пока, пап. Спасибо, что хоть иногда пытался.

Подшутил он надо мной, что ли? Или, может, думал, что разговаривает с дедом?

Я отвернулся и пошел прочь.

– Удачи, Джейк.

Я замер. Обернулся. Он смотрел мне в глаза.

В эту секунду мы были словно в миллионе миль друг от друга – и вот, здесь, совсем рядом. Ближе чем когда-либо.

Я открыл рот, но в горле так пересохло, что пришлось промолчать. Только кивнул.

– Люблю тебя, – сказал он.

– И я тебя, па.

Пора.

Он проводил меня взглядом. Мерцание карманной петли расширилось и разгорелось до твердого сияющего диска, похожего на зеркало, в котором отражалось солнце. Оно дрожало в воздухе, было нестабильно.

Имбрины посылали подопечных туда группами по три. Я ждал на краю газона вместе со всеми нашими. Кроме Фионы, перезагрузка никому не требовалась.

Она прошла последней. За ней двинулись мои друзья. Потом все имбрины, кроме мисс Сапсан.

– Я всегда смогу сделать для тебя еще одну карманную петлю здесь, – сказала она, подходя. – Если захочешь.

Я посмотрел на нее и благодарно улыбнулся. Но покачал головой.

– Спасибо. Но вряд ли.

Она кивнула. Почувствовала, что я хочу уйти последним, и, развернувшись, шагнула в свет.

Я постоял немного молча. Поднимался влажный ветер. Остаться мне не хотелось. Ни единого укола сожалений. На самом пороге мерцающего зеркала я задержался и помахал отцу. Он тоже поднял руку, но лицо при этом осталось таким пустым, что это, возможно, было на автомате.

Проглотив ком в горле, я сделал шаг.

Мисс Шилоклювка умерла на заре.

Долгое время она стойко боролась, но была слаба и устала, и бороться уже не могла. Она испустила последний вздох в объятиях своих сестер-имбрин, многих из которых учила еще девочками, – и своей возлюбленной Франчески. А последними словами ее стала цитата из Эмерсона [23].

Ничто не мертво: люди лишь притворяются мертвыми и вынуждены терпеть фальшивые похороны и скорбные некрологи, а сами выглядывают тем временем из окна, здоровые и невредимые, уже в облике новом и странном.

Никто из нас до сих пор не бывал на похоронах имбрины. В тот день хоронили сразу троих. Не было ни могил, ни погребений, ни (инструкции нам выдали недвусмысленные) слез. Мисс Шилоклювку, мисс Бабакс и Ви завернули в тонкие белые покровы. Весь Акр явился провожать их. Процессия получилась скорее праздничная, чем печальная: нараспев звучали ритуальные тексты, странные обитатели Акра показывали, на что способны, лились песни на древнем наречии. Кое-кого поразила новость, что Ви была имбриной, но по сравнению с прочими потрясениями последних нескольких дней это была сущая мелочь.