Виктория Авеярд - Разрушенный трон [litres]

Тем лучше. Я ничего не могла поделать. Как долго оставаться здесь, когда возвращаться в столицу Монфора – эти вопросы решились сами собой, когда изменилась погода. Слой снега был всего шесть дюймов, все равно что пыль для такого места, как Райская долина, но скоро выпадет еще. Мне говорили, что здешние зимы были намного суровее, чем те, к которым я привыкла, даже хуже, чем та, которую мы пережили в Ущелье. Здесь сугробы достигают десяти футов в глубину, реки замерзают и целыми днями воют метели. Слишком опасно для транспорта или десантных самолетов. Конечно, если бы мы захотели, мы могли бы остаться на зиму. В своем последнем сообщении Дэвидсон ясно дал понять, что аванпост в хижине находится в нашем распоряжении столько, сколько нам нужно, но я даже не обсуждала эту тему с остальными членами моей семьи. Ни у кого из нас, включая меня, нет никакого желания проводить зиму, зарывшись в снегу, в глуши, где нет ничего, кроме гейзеров и бизонов.

На улице Бри устраивает целое представление, откапывая входную дверь, пока наш отец наблюдает за ним, оперевшись на свою лопату. Они все утро провели, расчищая дорогу к посадочной площадке для десантных самолетов, и их лица покраснели под шарфами и шапками. Трами помогает маме собрать вещи к отлету на юг, следуя за ней из комнаты в комнату. Она бросает одежду, а он ловит ее, складывая ее на бегу. Мы с Гизой уже упаковали свои вещи, поэтому наблюдаем за ними из кухни. Мы одеты в одинаковые узловатые свитера – и сидим, обнимая кружки с горящими напитками, чтобы согреться. В чашке Гизы густое, как пудинг, какао – и такое же сладкое. Оно пахнет божественно, но все равно я предпочитаю чай с медом. До этого я простыла. Сейчас я уже иду на поправку, но мне все-таки не хочется возвращаться в Монфор с болью в горле.

Разумеется, по приезде мне придется произнести несколько речей. И хотя я рада скорому возвращению в Асцендент, я приеду как раз вовремя, чтобы успеть на гала-концерт, который устраивают для членов альянса. А во время этого хаоса я предпочла бы быть в полном здравии.

«Особенно если там будет Кэл», – думаю я, делая еще один глоток кипятка. От жара меня пробирает волна дрожи.

Гиза внимательно смотрит на меня поверх своей кружки и помешивает какао ложечкой. Ее губы кривятся в ухмылке.

– Считаем секунды? – спрашивает она. Она говорит достаточно тихо, чтобы ее не слышали в соседней комнате.

– Да, – прямо отвечаю я. – Уже оплакиваю потерю тишины и покоя.

Она облизывает ложку. Каким-то образом капля какао оказывается у нее на брови.

– Ой, да я тебя умоляю. Ты тут сходишь с ума. Не думай, что я не заметила, что вчера во время метели на улице кружились маленькие молнии.

«Схожу с ума», – думаю я и вздрагиваю. Я знала очень мало людей, по отношению к которым действительно можно было бы употребить эти слова, и один из них все еще очень сильно меня беспокоит. Когда мы приехали сюда в первый раз, я сказала себе, что это для того, чтобы мы могли прийти в себя и скорбеть вместе. И чтобы я могла забыть. Отстраниться от всего, что Мэйвен сделал со мной, и всего, что я сделала с ним. Вместо этого я и дня не могу провести, не мучаясь из-за него и его судьбы. Заслуживал он этого или нет? Правильный я выбор сделала – или нет? И можно ли было его спасти?

Я до сих пор помню маленький кинжал в его руке, помню, как он прижимал меня к земле.

«Или ты, или он, – в тысячный раз за утро повторяю я себе. Несмотря ни на что, это всегда кажется ложью. – Или ты, или он».

Сестра бросает на меня проницательный взгляд, читая мое молчание. Она хорошо умеет понимать мои эмоции, как бы я ни пыталась их скрыть. Она знает, когда меня нужно подтолкнуть, а когда – оставить в покое. Сегодня нужно последнее.

– Ты закончила? – спрашивает она, указывая на мою кружку.

Я киваю и допиваю остатки обжигающе горячего чая.

– Спасибо.

Она спешит к глубокой раковине и принимается мыть посуду, оставшуюся с последнего нашего приема пищи. Я спешу на помощь, убирая оставшиеся с завтрака тарелки. Интересно, приедет ли сюда кто-нибудь еще в ближайшие несколько месяцев, или мы – последние, кого хижина увидит до весны? Должно быть, зимой здесь очень красиво, хотя сюда и трудно добраться. И трудно уехать.

– Кто-нибудь видел мои носки? – кричит Бри из гостиной, игнорируя хор протестов мамы и Трами. Он, должно быть, нанес в дом снега.

Гиза хихикает, не отворачиваясь от раковины.

– Я сожгла их! – кричит она в ответ. – Во благо человечества!