Анастасия Андрианова - Манускрипт

Алида добралась до стола и взглянула на свое отражение в блестящей лампе. На скуле сиял синяк, а лоб и переносица покрылись мелкими царапинами. Она вытащила из грязных волос несколько травинок и обреченно вздохнула.

Глаза в отражении блестели как-то лихорадочно, словно у нее был жар. Она потрогала свой лоб, но не ощутила высокой температуры. Списав странный блеск на особенности освещения, травница вернулась к койке и уселась на жесткий матрас, машинально ища рукой теплый бок Мурмяуза.

Алида вдруг поняла, что у нее вряд ли скоро появится возможность найти своего друга. Кот остался в Птичьих Землях, а она уже на полпути в Авенум, столицу королевства. Алида уткнулась носом в подушку и зарыдала, всхлипывая и трясясь всем телом.

– Эй, ну не плачь. Вот, я еды принес, – услышала она Ханера. Каюту наполнил аромат вареной картошки. – Поешь, станет легче.

Конюх осторожно погладил Алиду по плечам, и она с неохотой оторвалась от подушки, вытирая слезы и пряча покрасневшие глаза. Миска с картошкой, политой подливкой из лука и моркови, выглядела весьма аппетитно, и уставшая путница взяла ее из рук конюха.

– И хлеб. – Ханер протянул ей ароматную золотистую горбушку.

– Спасибо, – сказала Алида и вгрызлась в ломоть.

Несколько минут было тихо, и Алида надеялась, что чавкает не слишком громко. Ханер сидел в напряженной позе и хмурил черные брови, будто обдумывал что-то не слишком приятное. Наконец он произнес:

– Прости.

Алида едва не подавилась и вытаращила глаза на старого знакомого. Конюх залился краской.

– За прошлый раз. Ну, что не заступился. Я знаю, я повел себя…

– Как последняя свинья, – закончила за него Алида.

– Ну… можно и так сказать, – согласился юноша. Он немного помолчал, а потом добавил: – Я боялся испортить отношения с командой. Пойми меня. Мне очень нужно было попасть в эти Земли.

Алида презрительно фыркнула. «Отношения с командой», которую он знает пару дней, оказались ему дороже их давнего знакомства. Дороже помощи, которую она оказывала Ромашке и остальным лошадям. Дороже их дружбы. Но любопытство оказалось слишком велико, поэтому она спросила:

– Зачем?

Ханер опустил глаза, и Алиде показалось, что он тяжело вздыхает.

– Ради мамы.

Алида никогда не слышала ничего о матери Ханера. Конюх жил с дядей и тетей, а о родителях мальчика поговаривали в деревне так, словно они были не совсем достойными людьми. В особенности отец, который слишком пристрастился к самопальной яблочной наливке.

– И что с твоей мамой? – поинтересовалась Алида, ставя пустую миску на стол. Шхуну качнуло на волне, и миска со скрежетом сползла к краю деревянной столешницы, остановившись у задерживающего борта.

– Она лежит в госпитале. В Авенуме, – выдохнул Ханер. – Врачи говорят, что не знают лекарств, которые могли бы ее спасти. Поэтому я подумал… я читал, что лучше всех в целительстве сведущи древуны. Нет трав, которые они бы не знали. Нет зелий, которые они не могли бы приготовить. Они могут выжать целебный сок даже из ядовитых цветов. Я давно понял, что мне непременно нужно попасть в Птичьи Земли, где живут древуны, и вот, наконец, мне выпал шанс. Я еле уговорил капитана взять меня в команду. Он набирал охотников, военных в отставке, словом, тех, кто умел обращаться с оружием и драться. Я не служил в армии, а лошади всегда были мне ближе, чем ружья. Понимаешь теперь, Алида, каких усилий мне стоило попасть на борт шхуны?!

– Да уж, просто неимоверных, – процедила она. Но рассказ об умирающей матери смягчил ее сердце, и травница призвала все свое самообладание, чтобы не броситься утешать конюха.

– Я хотел остаться в деревне. Выведать все про травы у дикарей, попросить приготовить лекарство для мамы. Но я не подумал о том, как вернусь обратно. – Юноша покачал головой, и несколько прядей смоляных волос упали ему на лоб, закрывая глаза. – Я был так глуп. Самонадеянный идиот. Пристенсен не говорил нам о цели путешествия и сколько дней мы пробудем в Птичьих Землях. Сказал только, что мы плывем туда по приказу Магистрата. Я думал, он будет искать своего наставника. Думал, у нас есть хотя бы неделя. Но все ограничилось разграблением деревни и убийством невинных древунов. Этот Корнитус, ну, старик, который должен был заговорить поле, – слишком крепко заснул или потерял сознание. Поэтому никто не защитил нас от тех тварей из цветков. Туда мы прошли без затруднений, его колдовство действовало, а на обратный путь сил старика не хватило.