Стефани Бёрджис - Девочка-дракон с шоколадным сердцем [litres с оптимизированной обложкой]

Ох-х! Вот оно что! Я поняла, почему вся ситуация вызывала во мне настороженность и недоверие.

На лице кронпринцессы отразилось недоумение.

Она была такая же, как Цитрина.

– Вы хотели меня обмануть, – задохнулась я. – Вы бы приказали атаковать сразу, как только я начну договариваться с драконами, верно?

А в этом случае… Ох . Я в упор посмотрела на неё.

– Как, по вашему мнению, мне удалось бы выжить, если бы маги напали на драконов прямо из-за моей спины?

Кронпринцесса улыбнулась мне улыбкой, которой я ни на секунду не поверила.

– Прости, – сладко пропела она. – Но что ещё мы можем сделать? Ведь никто из нас не знает этот тайный сигнал мира. Как мы поймём, успешно идут переговоры на часовой башне или нет? Вот видишь, у нас нет выбора, кроме как предположить худшее и…

Я скрестила руки, вспомнила о Цетрине, и в голове сам собой возник правильный ответ.

– Отлично, – сказала я. – Тогда я не буду вести с ними переговоры одна. Пусть со мной поднимется кто-то ещё, кто сможет спуститься к вам и предупредить, если всё пойдёт не так. Но это должен быть кто-то, кому я доверяю. Кто-то, кого я выберу сама. И кто-то моего возраста, не старше, чтобы драконы не почуяли опасность, увидев, что я не одна.

– Ты имеешь в виду твою подругу? – Кронпринцесса рассмеялась, взглянув на Силке. – О, неужели ты думаешь, что мы ей поверим, можем мы начинать атаку или нет? – Она мягко покачала головой, как разочарованный родитель. – Может, она и умная девочка, но в первую очередь она верна тебе, а не этому городу.

Силке съёжилась. Но не я.

– Вот почему, – удовлетворённо продолжала я, – вместо неё вы отправите со мной на часовую башню вашу младшую сестру.

Король издал яростный рёв, потрясший присутствующих. Губы кронпринцессы плотно сжались. Но впервые за всё время я увидела в их глазах уважение.

Силке смотрела на меня с нескрываемой гордостью.

В отличие от Силке я была не в силах улыбаться, хотя споры наконец улеглись, аргументы иссякли, и все смирились с моим планом.

Теперь настало время встретиться с моей семьёй.

Высоко на часовой башне бушевал холодный ветер. Он раздувал мои волосы и бил в лицо, проникая сквозь тонкие рукава моего коричневого платья. По телу бежали мурашки. Младшая принцесса – принцесса София, как её называли остальные, – была одета в плащ с капюшоном на атласной подкладке, в котором, несмотря на непогоду, ей было тепло. Тем не менее, забившись в дальний угол квадратной башни, в двух метрах от меня, она вся съёжилась и насупилась.

Это хорошо, что она хмурилась. Потому что если бы она выглядела испуганной, мне бы пришлось поспешно её успокаивать – демонстрировать страх перед хищниками небезопасно.

Но сейчас у меня было недостаточно уверенности, чтобы обнадёжить даже себя.

Всё, что у меня было – это решимость. И моя чешуйчатая ткань, которая служила мне главным напоминанием. Я плотно прижимала её к груди, глядя, как моя семья приближается, и с каждым взмахом крыльев фигуры становятся всё крупнее. Они летели широким клином над границей города, вытянув длинные шеи и внимательно осматривая все внизу. Теперь, когда я наконец смогла различать цвета, я узнала дедушку во главе, маму справа от него, тетю Турмалину и тетю Изумруду позади них… и – неужели это Цитрина слева от дедушки? Она уже много лет не наведывалась к нам даже в гости!

Что бы ни привело их сюда, причина была достаточно веской, раз они вызвали Цитрину, и она согласилась покинуть свой дворец и своих почитателей, чтобы полететь вместе с ними.

И я должна их уговорить? Всех взрослых в моей семье?

Даже когда я была драконом, они не воспринимали меня всерьёз. Они считали меня неугомонным непослушным детёнышем, единственным, кто никак не мог заняться образованием или найти своё увлечение, единственным, из-за кого случались всякие неприятности. А теперь…

Они летели над городом, и моё дыхание становилось все резче, а грудь сжималась всё сильнее. Я стала задыхаться. Я вспомнила, как однажды дедушка направил в меня клуб пламени, тем самым припугнув и показав, что мне не стоит приближаться к нему и к пещере семьи. Но на склоне горы я, по крайней мере, могла укрыться. Здесь, на вершине часовой башни, деваться было некуда.

Я опустила глаза на чешуйчатую ткань, которую прижимала к себе, глубоко вздохнула, впустив в окаменевшую от волнения грудь поток свежего воздуха, и слегка расслабилась.

Чешуйчатые узоры своей семьи я бы узнала где угодно и надеялась, что они узнают мой узор и проявят хотя бы любопытство. Ведь они не видели меня уже несколько недель.