Ванда Алхимова - Семь горных воронов [litres с оптимизированной обложкой]

Брандон и Брес остановили коней и в изумлении созерцали открывшееся невероятное зрелище. Замок так плотно врос в скалу, так сливался с ней своей серой кладкой, что казался миражом, игрой природы, а не творением человеческих рук.

– Благие Небеса! – воскликнул Брес. – Да эту кручу даже небесное воинство Тараниса штурмом не возьмет!

– Значит, мы возьмем ее измором, – мрачно сказал Брандон.

Ветер развевал его густую русую бороду, а глубоко посаженные серые глаза ощупывали взглядом неприступную Твердыню, стараясь отыскать слабые места.

Войско Бреса втягивалось в долину, заполняя ее криками и бряцанием оружия. Казалось, вокруг Твердыни сворачивает свои кольца гигантская змея, чья металлическая чешуя ярко блестит на солнце.

Миледи Воронов одна стояла на самой высокой башне и смотрела вниз, туда, где на склоне располагались враги: чужие люди, явившиеся в ее горы, чтобы самовластно распоряжаться тут, отнять у нее все, даже жизнь, убить ее сыновей и людей, чьи поколения служили предкам ее мужа.

В груди миледи вспыхнул и стал медленно, но неумолимо разгораться огонь ненависти. Она оперлась руками на зубцы башни и всматривалась в копошившихся далеко внизу воинов. Ее ненависть не была ненавистью слабой женщины, она происходила не от бессилия, а от железной решимости отстоять то, что было для нее дороже всего в мире.

– Ты не получишь мои горы, – сказала миледи, обращаясь к Бресу, который находился где-то там среди своих воинов и никак не мог ее слышать. Но она все равно говорила с ним так, как если бы он стоял напротив. – Это не твоя земля, и ты ничего не знаешь о ней. Ты уберешься отсюда прочь или останешься здесь, мертвым окоченевшим трупом.

Миледи спустилась с башни и приказала служанкам приготовить ванну. Когда все было готово, миледи велела служанкам убираться вон и осталась одна.

В горячую настолько, что рука едва терпела, воду миледи вылила настойки аниса и белладонны, бросила сухие листья ежевики вместе с засушенными ягодами и, раздевшись, опустилась по плечи в ванну. Пар и влага окутали ее. Миледи сидела так до тех пор, пока вода не остыла, а потом поднялась, вылезла из ванны и насухо отерлась новым свежим полотенцем. Она набросила на себя льняную просторную рубашку и тщательно отжала свои роскошные волосы.

Потом она достала из шкатулки деревянный гребень, вырезанный из бузинного дерева, и мешочки с травами. Шепча себе под нос, подогрела на спиртовке вино, перелила это темное густое вино в кубок, а потом осторожно добавила туда настой, сделанный на семенах и листьях болиголова. Она медленно выпила вино, отставила кубок и некоторое время посидела с закрытыми глазами.

Потом медленно поднялась и надела на шею бусы из сушеной рябины и соцветий вербены. Сняла с пальцев все перстни и забрала с собой то полотенце, которым вытиралась.

Служанки негромко беседовали за дверью в проходной комнате, когда дверь купальни отворилась и оттуда вышла миледи в одной рубашке и со свернутым полотенцем в руке. Не взглянув на служанок, она молча прошла мимо и скрылась за дверью. Служанки испуганно переглянулись и принялись тереть свои обереги и шептать молитвы против темных сил.

Всего в Твердыне Воронов было семь башен. Миледи прошла босиком по темным коридорам, а потом и по пустынной открытой галерее, которую насквозь продували ветер и снег, к третьей замковой башне. Подол ее рубахи развевался по ветру, волосы затвердели на морозе.

Поднявшись по ступеням на самый верх, миледи взяла лестницу и перебросила ее из бойницы на скалу, которая почти вплотную прилегала к башне. Осторожно балансируя, перебралась туда. Ее ступни сразу же заледенели – холодный, промерзший камень был покрыт снегом.

Оскальзываясь босыми ногами и поминутно рискуя сорваться и разбиться, миледи начала подниматься на вершину утеса. Она слегка забрала вправо и теперь уже могла смотреть сверху и на свой замок, и на долину, в которой лагерем стояло войско Бреса.

Ночь была серой: небо покрывали тяжелые, полные мокрого снега тучи, да и кругом уже лежал снег.

Миледи встала на краю утеса, расправив плечи и глядя вниз. Она не чувствовала холода серого камня, не чувствовала пронизывающего ветра, продувавшего насквозь ее легкую рубашку и трепавшего волосы. Глаза миледи странно остекленели, а зрачки увеличились так, что занимали всю радужку, и от этого взгляд ее казался нечеловечески сосредоточенным и неподвижным.

Наклонившись, миледи намочила полотенце в луже талой воды, которая скопилась в углублении каменной скалы и была покрыта тонким слоем льда. Затем выпрямилась и посмотрела на небо. Через две четверти часа наступит полночь, и сразу же Каэрвен и лорды должны напасть на лагерь Бреса.