Ванда Алхимова - Семь горных воронов [litres с оптимизированной обложкой]

Те ответили одобрительным гулом.

Красный рассматривал пиратов, удивляясь про себя, что даже самый неказистый из них имел много драгоценных украшений. Под конец его взгляд остановился на толстой золотой цепи, висевшей на шее Айфе. К цепи крепились три массивные подвески: фигурки чудовищ, усыпанные рубинами и изумрудами. Айфе заметила его интерес и прищурила зеленые, словно еще два больших изумруда, глаза.

– Ты смотришь на мое украшение? – спросила она, выпрямляясь, и в ее голосе почувствовался некий намек, заставивший Красного смутиться. Слова можно было понять двояко.

– На кольчугу, – ответил он.

– А что с ней не так? – подняла бровь Айфе.

– Позолота. Это пустая трата денег.

– Зато красиво, – парировала Айфе. – И все сразу видят, что у меня есть власть и успех на море.

– Вы действительно любите золото, – заметил Красный.

– Конечно, – ответил Немед, перегнувшись через сестру. – Но вовсе не потому, что мы жадные и хотим забрать его с собой в могилу. Просто золото – это солнце.

– Что? – переспросил Красный.

Айфе открыла рот, чтобы ответить, но Немед снова ее опередил, очаровательно улыбаясь Красному:

– На наших островах, там, где мы иногда ночуем, все время туманы. Солнце редко увидишь. Поэтому у нас есть сказка, что золото – это лучи солнца, упавшие в землю и застывшие там. Если его выкопать и выковать из него разные вещи, то у тебя будет много золота. Чем больше золота, тем больше солнца.

Глаза Немеда загадочно мерцали. Синие-синие, развратные, ироничные.

– Кому ты тут сдался со своими старыми сказками, вонючка? – прошипела Айфе, которая, казалось, готова была вцепиться брату в лицо ногтями. – Не с тобой он говорил.

– Лучше заткнись, а то придется тебя привязать за косы да протащить за лодкой, – безмятежно улыбался Немед.

– Ты забыл помыться, и от тебя воняет ночным горшком, – сообщила ему сестра.

– А от тебя – козой, сдохшей три дня назад, – не остался в долгу Немед.

Тут они дружно рассмеялись, а Красный про себя подумал, что не только у него странная семейка.

– Братец, мне кажется, ты напрасно трясешь тут штанами, – сказала Айфе. – По-моему, тебе лучше поискать вон в той стороне, – она указала подбородком на Кулена. – Бьюсь об заклад, он по твоей части.

– Это я без тебя заметил, но надо же было и подразнить, – подмигнул ей Немед. – К твоему сведению, в первую же ночь лезть к хозяину дома в постель невежливо. На материке все соблюдают манеры и приличия.

– Плевать мне на манеры и приличия! – фыркнула Айфе, и Красный в ужасе ощутил, как ее рука под столом сжимает его бедро. – Я что хочу, то и делаю, жизнь слишком коротка, чтобы быть приличной. Правда?

Ее лицо оказалось у Красного почти на плече, и сверкающие, затягивающие, бессовестные глаза заглянули прямо в душу. Красный сглотнул и отодвинулся.

– Что поделать, я рассчитываю жить долго, – отшутился он. – Так что у меня хватит времени и на манеры.

– Скучно живете, – пожала плечами Айфе и выпрямилась на стуле. – Потому вы ничего и не можете с нами поделать. А еще мните себя мореходами. Ха-ха.

– Я не мореход, – сказал Красный. – Я с Серых гор. Лорд Ворон.

– Горы? О-о, вон оно как! – У Айфе округлились глаза, и она уставилась на него, словно на диковину. – Серьезно? Ты жил там, где земля сошла с ума и полезла в небо? Страх какой.

– Где родился, там и пригодился, – заметил Красный. – Горы я люблю, а море – нет. В нем тонут, а от соленой воды у меня живот крутит.

Айфе воззрилась на него, словно на сумасшедшего, а потом расхохоталась. Смех этой морской ведьмы полоснул Красного по сердцу, как ножом. Вся кровь ударила ему в голову. В эту минуту он готов был броситься на нее, свалить на пол и взять при всех.

– Да-да, – снова посмотрел на него Немед. – Ты с ней осторожней, она так нарочно смеется. Прекрасно знает, что все стручки тут же встают торчком. Я сам на этот смех и купился. Вот погляди.

Немед потянулся было к Красному, но Айфе ловко шлепнула его по руке.

– Пошел прочь, крабовая клешня. Нечего лезть на чужую территорию.

Красный все с большим изумлением взирал на то, как фоморы напивались и впадали в буйство. Светловолосые головы опускались на столы, а некоторые сползали на пол и извергали лишнее прямо в зале. Немед, окосев от выпитого, сначала поцеловал взасос повисшую у него на шее сестру, а потом обернулся к Кулену и заплетающимся языком начал делать ему сальные комплименты.

Кулен улыбался, покачивая кубком. Он был совершенно трезв, хотя постоянно прикладывался к вину.