Дмитрий Зимин - Тригинта. Меч Токугавы

Я ткнулась коленями в песок, бессильно опустила руки и затихла. Сама не поняла, что я хотела ему доказать?

- Вы злодей, господин барон. Совсем меня не любите…

- Ну что вы, мой ангел. - он неловко подтащил меня к себе, усадил на колени и стал укачивать, как маленькую. - Я люблю вас, мучительно и нежно. И я готов отдать за вас всё, что у меня есть.

- Даже жареную змею? - не передать, как сильно меня смутили его слова.

- Всё, что от нее осталось. И свою жизнь в придачу.

- Вы меня пугаете, Иван.

- Простите. Это всё марихуана… - он ссадил меня на песок и поднялся. - С вашего позволения, отправлюсь на разведку. А вы поспите, Наоми. Утро вечера мудреней.

- А разве мы не поедем? - главное, чтобы голос не дрожал.

- Не сегодня. Нужно отдохнуть, набраться сил. Поспите.

И он ушел.

… Машину вели по очереди, но днем ехать все же не рискнули. Слишком много Мираджей - так называл пустынных призраков Никодим. Ночью спокойней.

Иван учил меня находить твёрдую дорогу среди полумесяцев дюн, объезжать дисперсный песок, в котором наш джип мог утонуть за считанные минуты, чуять воду - всегда в глубоких расщелинах, там, где растет колючий кустарник… Он сказал, что через несколько дней мы выедем к оазисам. Нужно избегать тех, в которых обосновались разбойники и наемники, охраняющие нефтяные вышки, а лучше всего попасть к бедуинам. С ними можно договориться…

А потом налетела песчаная буря. Мы зарылись в бархан, укрывшись вонючими бурнусами, взятыми у боевиков. Чуть не померли под шквалами раскаленного ветра, от которого песок спекался кирпично-твердой корочкой… Двигатель «Вранглера» заглох и дальше пришлось идти пешком. Воды больше не было.

В один из палящих дней пришел Никодим. Он появился в сверкающей, слепящей дали, но, только заметив смутную фигуру, я уже знала, что это - он. Слёз не было, так что от облегчения я рассмеялась. Губа треснула и на подбородок закапала черная, густая кровь…

- Здравствуй, блудная дочь. - он совсем не изменился. Белая поношенная аба, ветер чуть шевелит седые волосы, прядями падающие на плечи, лицо - одновременно жесткое и доброе. Глаза - два ледяных айсберга - смотрят сурово и сочувственно.

- Почему тебя так долго не было? - я с трудом поднялась на ноги.

- Был занят.

- Теперь ты нам поможешь?

- Нет.

"Приговор окончательный, обжалованию не подлежит". Ну, вот и всё.

- Тогда зачем ты здесь? - спросила я тихо.

- Попрощаться.

- Что ж… - в груди сделалось пусто и гулко. - Значит, так тому и быть. Пора, значит.

- Пути Земные неисповедимы.

Я запустила в него горстью песка, и песчинки прошли сквозь зыбкую фигуру…

- Иван! Дорогой барон, очнитесь! - говорить мешала налипшая вокруг рта корка ссохшегося песка, и я содрала её. Густая сукровица потекла на подбородок. - Ива-а-ан! - пришлось хорошенько потрясти барона, чтобы вывести из забытья. Плечи его стали хрупкими, как у птицы - мои пальцы обхватывали их целиком.

- Ч-что? Еще ведь рано. Что случилось? У вас кровь…

- Не важно! - я облизнула губы. - Слушайте, Иван! Есть одна штука. Земные Пути…

Он долго кашлял, сплевывая сухим ртом, бессильно свесив голову меж острых коленей, затем поднял на меня воспаленные глаза.

- Это пути Рахдонитов. Сейчас так никто не ходит.

- Я ходила, в детстве. Однажды я так попала в парк аттракционов… Понимаете, мне очень хотелось: колесо обозрения было видно с крыши нашего дома. Я забиралась туда по ночам и смотрела на огоньки. Никодим и слышать ничего не желал о каруселях. Ну и…

- Думаете, у вас получится сейчас? - он сел ровнее, пригладил отросшие, посеревшие от песка волосы.

- Следующего дня мы с вами не переживем, я точно знаю. Если сейчас не попробовать...

- Хорошо. Что нужно делать?

- Давайте встанем и крепко возьмемся за руки. А потом… Наверное, пойдем? Только не отпускайте меня, пожалуйста. Без вас я боюсь.

…Приснилось, что стою под водопадом. Плотные струи сбивают с ног, я падаю лицом вниз, вода проникает в рот, в горло… Так бывает перед смертью. Каждый получает то, чего желает больше всего на свете: замерзающему становится тепло, голодному чудится, что он ест, а умирающий от жажды - пьет.

Я закашлялась и открыла глаза. Вода отхаркивалась горлом, пузырилась и щипала в носу, стекала вместе с соплями по подбородку и груди… Вытерлась подолом майки и огляделась.

- Мы нашли оазис, Наоми. - глаза Ростова, в глубоких впадинах с разбегающимися лучами морщин, тем не менее, сверкали чистым голубым льдом. - Вы вывели нас на воду!