Джена Шоуолтер - Темная страсть

— Сделай так снова, — прохрипел он.

«Заткнись, заткнись же!» Гидеон редко ненавидел своего демона. Чаще этот ублюдок ему даже нравился. Нравилось быть более сильным и жестким воином благодаря своему маленькому другу. Но не теперь, когда отчаянно хотелось проклясть чертова паука на вечные адовы муки.

Гидеон понятия не имел, почему так боится пауков. Этот страх жил в нем всегда.

Еще один удар паучьей лапы. Еще одна рана — на этот раз на спине, потому что Гидеон попытался увернуться. Жжение быстро разлилось по телу, мышцы скрутило. Кости в руке Гидеона действительно сломались.

— Еще, — повторил он, выплюнув слово сквозь сжатые зубы. — Еще.

«Не успокаивайся!»

Паук замер, склонил набок свою мерзкую голову, изучающе рассматривая жертву. Дерьмово! Гидеон не мог отползти прочь, не мог пошевелиться.

— Останься! — «Проваливай!»

Его тяжелое дыхание эхом раздавалось в ставших слишком тесными стенах.

— Почему ты говоришь обратное тому, что отражается у тебя на лице? — словно из ниоткуда раздался голос.

А может, это сказал паук? Вот только, пожалуй, мерзкая тварь мужского пола, а голос явно женский. Даже знакомый. Нежный — и в то же время властный.

«Расслабься», — посоветовал голос.

Ложь довольно вздохнул.

— Останься! — крикнул чудовищу Гидеон. Его бдительность не усыпишь, в отличие от бдительности его демона.

Медленно, мучительно медленно паук стал растворяться в воздухе и наконец совсем исчез.

«Очередная уловка. Надо…»

Из образовавшегося на месте исчезновения паука облака вышла женщина. Высокая и стройная, с черными, идеально прямыми волосами до плеч. В ее лице, так же как и в голосе, Гидеону виделось что-то знакомое.

Кто же она?

Глаза точно черный бархат, прямой нос, губы красные, будто спрессованные воедино тысячи крохотных, только что отполированных рубинов в форме сердечка. Резко очерченные скулы, упрямый подбородок… Боги, как же она прекрасна! Настоящая королева воинов.

Сердце Гидеона продолжало бешено колотиться, а Ложь снова испустил довольный вздох. Паника уступила место невероятному, обжигающему восхищению. Уловка? Какая разница! Определенно сознание Гидеона сотворило эту красавицу из его самых тайных фантазий.

Пот высох, леденящий кровь озноб ушел, и тело объяло всепоглощающее пламя, сжигающее все на своем пути. Гидеону отчаянно захотелось протянуть руку, коснуться незнакомки, приласкать ее лицо, провести пальцами по волосам. Выяснить, такие ли они нежные и шелковистые, какими кажутся.

— Почему ты говоришь обратное тому, что имеешь в виду? — снова спросила она.

— Не знаю, — ответил Гидеон, подразумевая, что ответ ему, конечно, известен.

Он собрался было солгать более детально, чтобы она смогла расшифровать истину, но одна-единственная мысль остановила его. Что, если эта незнакомка — наживка, женщина, посланная, чтобы уничтожить его?

Неужели охотники сделались настолько могущественными, что в их силах теперь вторгаться в сновидения?

Возможно. Ранее к нему приходил Торин и сообщил, что у Галена есть артефакт, что предателю удалось вселить демона Неверия в темноволосую женщину и… Стоп. Темноволосую женщину?

Гидеон замер. Женщину, вроде той, на которую он сейчас пялится?

— Приходи в подземелье, — сказала она. — Один.

— Кто не ты? — потребовал он ответа.

— А кто не ты? — тут же парировала незнакомка.

Воцарилось молчание, и ее черные глаза наполнились яростью. Яростью и любопытством.

— Приходи в подземелье, или я заставлю паука вернуться. — С этими словами она исчезла.

Гидеон резко открыл глаза, со скоростью ракеты переключившись с сонного состояния на сознательное.

— Хвала богам, — выдохнул испуганный Парис. — Наконец-то.

Гидеон тяжело дышал. В отличие от видения наяву его пот не высох, а, наоборот, струился по телу, так что он совершенно вымок. Рука, бедро и спина пульсировали и кровоточили там, куда во сне ударил омерзительный паук.

— Что не случилось? — спросил Гидеон дрожащим голосом. — Крохотный, безволосый комарик…

— Кошмар, как я и опасался.

Лучи заходящего солнца тонкими струйками просачивались сквозь единственное окно в комнате, но верхний свет был включен, освещая Париса. Волосы его представляли собой настоящее смешение оттенков, каждый из которых ярко сиял. Парис был бледен, хотя его кожа мерцала, точно жемчуг.

«Может, я и вел себя как девчонка, зато Парис на нее похож», — подумал Гидеон, к которому постепенно возвращалось чувство юмора.