Наталья Колесова - Драконий жемчуг

Точно проснувшись, шаманка распахнула глаза.

Чиновник Ли медленно огляделся. Совсем рядом — бледное лицо сына, беззвучный шепот-вопрос: «Отец?!» Обвиненные солдаты, озиравшиеся и жавшиеся друг к другу. Задумчиво подперший бока начальник стражи. Встретились глазами: старый подельник и подчиненный привычно ждал распоряжений начальства. Глава уезда только сейчас заметил, что его люди ненавязчиво разделены и окружены солдатами из губернаторской свиты. Он не знал еще, что в это самое время прибывшие с главой провинции ревизоры и казначеи открывают склады — королевские и его личные — и потрошат расчетные и приходные книги.

Он выкрутится, обязательно выкрутится, как уже не раз бывало! Да и родня всегда поможет! С этой утешительной мыслью чиновник Ли Мэн Сок кинулся в последний бой.

То есть повалился на колени, воздевая в отчаянии руки:

— Пусть господин губернатор накажет, казнит ничтожного, если я виновен и достоин смерти! Но можно ли обвинять давнего, верного и покорного слугу лишь по чьему-то злому оговору? Или коварные враги приплатили мудан за клевету (возмущенный оклик шаманки: «Эй!»), или она просто-напросто безумна! Разве есть здесь кто-то еще, кто, как и эта… женщина видит и слышит квисинов? Нет ведь? К всемогущим Небесам взываю, к миру духов — дайте же доказательство моей вины! Дайте нам знак!

Голос его звучал так пронзительно, слезно и проникновенно, что окружающие головами завертели, ожидая требуемого знака, проявления квисинов или посланца с Небес. Лишь министр Ким, ни на что не отвлекаясь, сосредоточенно разглядывал на свет прозрачную фарфоровую чашечку. Любовался.

Не вставая с колен, глава уезда скосился на губернатора: впечатлен ли, прочувствовал ли искренность верного и безгрешного Ли Мэн Сока? Тот откашлялся, задумчиво повторил:

— Доказательства, значит? Знак? Посланец Небес?

Зоркий чиновник уловил выразительный взгляд, адресованный младшему Киму Парень и без того пристально наблюдал за происходящим. Медленно выпрямился во весь свой долгий рост.

— Я тоже вижу духов семьи Ко и слышу их рассказ. Так что советую… — выразительная заминка перед тем, как назвать его должность, — господину уездному начальнику признаться в содеянном по собственной воле.

— Ты?! — запальчиво вскричал чиновник Ли и прытко вскочил с колен: негоже показывать свою слабость перед сопливым юнцом! Ни подчиненные, ни губернатор потом уважать не будут. — Ты что, пансу? Так зажмурь хотя б один глаз, чтобы поверили, что ты с рождения незряч и потому видишь незримое! Господин губернатор! Как ни прискорбно говорить, но сын вашего высокопоставленного друга просто-напросто обижен на меня за то, что я честно и усердно выполнял свой долг по надзору за ссыльными… Нет-нет, не будем его в том винить! Всем известно, как горячи и порывисты дети в этом возрасте и…

И глава уезда чуть не проглотил язык, когда увидел сунувшегося к самому его лицу младшего Кима. Глаза — в глаза. А глаза-то… не карие вдруг и даже не человеческие вовсе: страшные, нездешние, зеленые, как чистейший селадон. Змеиное шипение, сорвавшееся с губ парня, обдало холодом — и в фигуральном, и в натуральном смысле — как будто холодный мокрый ветер хлестнул.

— Приз-з-знаёш-ш-шьс-с-ся?

Чиновник моргнул и окончательно обмер, когда парень стремительно повернулся и… обернулся. Свирепая морда с оскаленными тигриными зубами, насупленные мохнатые брови, рога; занесенная когтистая лапа; чешуйчатое тело, мгновенно стянувшее окаменевшего чиновника змеиными кольцами; хвост, раздраженно разносящий деревянную террасу в щепки… И глаза-глаза, сияющие ледяным изумрудным огнем!

Дракон открыл пасть — казалось, внутри него шумит само море, свистит и завывает ветер:

— Или повториш-ш-шь передо мной с-с-старую ложь?!

Чиновника закрутило, утянуло водоворотом на самое темное дно — и выкинуло на поверхность чуть не захлебнувшимся, мокрым, хоть выжимай. Он открыл зажмуренные от ужаса глаза.

Увидел спину отходящего от него Кима Сон Ёна.

Дракона.

Сына Чхоннёна.

Окружающие ничего не заметили. Видели лишь, что парень подошел к господину уездному начальнику вплотную, сказал что-то тихое — а в следующий миг чиновник, отчего-то мокрый с головы до пят, повалился на колени и взвыл дурным голосом:

— Перед лицом Священного Хранителя говорю вам…

Губернатор, полуотвернувшийся от этих двоих (чтобы ненароком ничего лишнего, не предназначенного для его глаз не увидеть), едва не зацокал языком с досады: снова бесконечные клятвы и заверения? Неужели опять не удастся избавиться от этого пройдохи, казнокрада и, как выясняется, еще и убийцы?