Светлана Жуковского - Дети разбитого зеркала. На восток

Так силы Света обошлись с Врагом.

Не думаю, что очень справедливо, ведь Князь был божественно равен каждому из Светлых Шести.

И довольно об этом. Богословие — забава стариков. Для юных существуют другие удовольствия.

Вито сверкнул зубами и жестом подозвал из стайки молодёжи черноглазую красавицу с ослепительно обнажёнными руками.

— Мара, девочка, я представлю тебя гостям. Внучка моей старшей дочери. Дитя, наш Принц ещё не видел замка. Ты не могла бы показать его гостю?

Девица послушно увела Принца, и вампир улыбнулся в ответ на мой встревоженный взгляд.

— Вито — спросила я, оставшись с ним наедине, — что за армию ты упоминал?

Он притянул меня к себе со светской развязностью:

— Прежде узнаю — может и ты не прочь взглянуть, на обстановку одних покоев… весьма уединённых… — и тут же вздохнул, отнимая руку, — всё та же монахиня. Ладная, страстная девка, — но до чего ж фанатик. Никаких удовольствий. Каково это — всю любовь обратить к богу, да ещё и прокля…

— Стой!

— Ну, сообщи, если передумаешь. Что до армии… сама понимаешь, наше поколение тут ни на что не годится. Анархия, тщеславие и эгоизм. А вот наши дети с недавних пор стали получать приглашения на службу при Чертоге. И служба, и награда за неё весьма секретны. Остаётся ждать новостей. В этом мире довольно свежее ощущение.

— Какие они, молодые господа?

— Само совершенство. Бестии, не знающие сантиментов. Хищники, рождённые для стаи, умеющие ждать, терпеть и подчиняться, признающие только силу. Видела мой клан? Думаешь, они чтят во мне основателя и патриарха? Вовсе нет. Давно бы сожрали, да только не могут. Мечтатель здесь я один.

— Они не способны преображать реальность?

— Для этого у них маловато фантазии.

Вампир подозвал слугу и сделал распоряжения об ужине для гостей. За снедью пришлось посылать в деревню: в замке запасов не держали.

Потом оглядел меня с ног до головы:

— А теперь скажи мне, девочка, почему я вижу тебя в венчальном платье?

— Каком?! Я пыталась взглянуть на себя со стороны.

— Поверь мне на слово, в этом доме не водится зеркал. Постой спокойно.

Мы встретились глазами, и я вспомнила — он всегда понимал меня лучше других…

— Я-то, конечно, не обольщаюсь. Да и мальчик, если поразмыслить, тебе не пара, даже если забыть его молодость. Надеюсь, Мара догадается вернуться с ним к ужину. Или к завтраку хотя бы…

Мы неслись по неведомым пустошам, и за нами летели наши плащи. Принц, измученный бессонной ночью, смотрел вперёд запавшими блестящими глазами, не говоря ни слова. Его пальцы крепко сжимали повод огромного пурпурного коня со взбиваемой ветром гривой.

Прибыв ко двору, мы не стали отвлекаться на отдых и разговоры. Перекинувшись десятком приветствий, мы прошли к постоянно открытому Зеркальному Залу Чертога.

Зеркало — главный способ общения с Князем. А в некотором роде и сам Князь, то есть место его постоянного присутствия, и ещё — центр сложнейшей паутины желаний, ткань которой образует мнимую реальность этого мира.

У Зеркала кто-то был. Не считая зрителей, притихших и невидимых во мраке. Наедине с огромным стеклом, чья высота превосходит три человеческих роста, а края оплавлены и испещрены пузырьками, в зеленоватом пятне света на гладком гранитном полу виднелась обнажённая фигура. Иногда по ней пробегали серебристые блики, и тело окутывалось мерцанием рыбьей чешуи. Так прошло какое-то время.

Внезапно воздух сгустился — до того, что с трудом проходил через лёгкие и колыхал, как вода, ткани одежды и пряди волос. В заложенных ушах гудели призраки тысяч голосов, перед глазами поплыли цветные вспышки.

Нечеловеческий вопль привёл нас в чувство. Принц сжал мне руку. Стало жарко.

Лимонного цвета пронзительное сияние охватило стройное тело. Оно плавилось у нас на глазах, как горячий, вылитый в воду воск — кожа стекала с костей, таяли кости и плоть, клубясь и рождая всё новые формы. Сияние медленно гасло, из золотого и оранжевого становясь малиновым, тускло рдеющим, как угли под слоем пепла. Затихали конвульсии свершившейся трансмутации.

Существо перед зеркалом казалось тёмным ворохом неживой материи. Но вот он дрогнул и стал расти, пытаясь подняться на тонких звериных ногах. Горбатая тварь в неведомом мучительном усилии закинула назад голову с острыми ушами. Раздался хлопок, и горб на спине уродца взорвался парой громадных, тончайших, прекраснейших кожистых крыльев, просвечивающих багровым, как шёлковые знамёна на закатном солнце. Вига обернула к зрителям кошачью голову со смеющейся алой пастью, взметнулась в коротком восторженном танце и, взмыв вертикально вверх, исчезла в световой шахте. Пряный ветер коснулся наших лиц…