Светлана Жуковского - Дети разбитого зеркала. На восток

— Это Князя? — спросил мой спутник.

— Нет, конечно. Кого-то из его вассалов.

— Ты их знаешь?

— Трудно запомнить всех, кого встречаешь при дворе. Мы ведь оборотни. А эти, похоже, ещё и вампиры.

Принц молчал.

— Здешняя знать — все пришельцы. Все по-разному, но мы пришли сюда сами. Как и ты.

— Я заблудился.

— Бывает.

— И что теперь?

— Свобода. Игра. Утоление страстей и исполнение желаний. Все, что угодно. В пределах этого мира.

— В обмен на душу?

— Кому нужна твоя душа? У нашего господина вполне практические интересы. Но в них он не отчитывается. Его воля редко вмешивается в наши дела, и, как правило, мы развлекаемся в своё удовольствие. Но власть над нами признаём, и готовы служить Ему, если понадобимся.

— Ты понадобилась? Или просто «развлекалась в своё удовольствие», обезглавленная и в гробу?

— Я не знаю. Но я обещала Князю свою преданность и на многое ради него пошла бы. Что до души… Ты сам ей господин. Спаси или потеряй — так же, как наяву. Здесь всё, как там, только здесь тебя никто не остановит.

Неуютно мне было от собственных слов под тяжелым пристальным взглядом. Принц спросил:

— Ты говорила о знати. А кто же остальные?

— Изначально этот мир был безлюден, ведь Князь — не человек. Потом пришли мы, мечтатели, получившие власть его изменить. Пожелав какую-то вещь, мы вызывали её к жизни. Так возникли здешняя история, география, флора и фауна и великое множество всего, что дарит наслаждение или удобство, будь то предметы или люди. Меняя облик, мы обретали новые вкусы и желания. И Место-Которого-Нет откликалось на них, рождая нам жертв и любовников, слуг и солдат, крестьян и придворных. Мало кого занимала загадка их природы. Фантомы, игрушки? — не знаю. Родятся же у них дети. Боюсь только, что крестьяне близлежащих деревень обязаны своим существованием обитающим в замке вампирам.

Весёлых хозяев замка не оказалось дома, и слуга пригласил подождать их возвращения с охоты.

…Я подсаживаюсь к огромному камину и пытаюсь сосредоточиться, вспомнить, кто я и что со мной происходит. Мой ум похож на пчелиный улей. В жарких отсветах огня проносятся фрагменты видений, почти все они головокружительны и странны, есть среди них манящие и тошнотворные. Наконец, одно из них врывается в меня и вытесняет все остальные.

…Я открываю глаза и смотрю вперёд. Долгие годы я буду смотреть только вперед и видеть одно и то же. Чертог непостижим и огромен, и нет ничего утешающего в созерцании его темных глубин. Напуганная противоестественностью своего пробуждения, я опускаю взгляд — и не могу опустить. Там, внизу — только черного дерева полированная столешница близко, слишком близко от моего подбородка.

Потеряла ли я сознание? Не знаю. Думаю, мозг мой работал тогда иначе, с холодной кристаллической ясностью, не свойственной живому существу. Потусторонняя алхимия наделила мой череп подобием жизни, но не самым точным подобием, потому и воспоминания кажутся ныне чужими.

Но именно эти глаза видели Князя, лицом к лицу, склонившимся над книгами, огромными нечестивыми фолиантами, освещавшими его темнокожую бледность призрачным светом своих страниц. Лик цвета пепла, цвета асфальта, цвета химер со сгоревших соборов, — тонкие, прекрасные черты. Если бы не взгляд, который он бросил (всего только раз) на диковинный, жуткий и бесполезный сувенир, утвердившийся на рабочем столе. Взгляд, полный живого, взвившегося, беснующегося мрака. Очень спокойный, внимательный, знающий взгляд.

…В стремлении обрести свою судьбу, удержать распадающуюся ткань существования, всей своей кожей почувствовать жизнь, стальною перчаткой облекшую сомнительный кокон вероятностей, который дано мне считать собою, я достигла страны, полной чудовищ. И мрак узнал меня, его улыбка — знак дарованного мне предназначения, права Быть, но (ирония, полная муки) не разделить с бессмертными Знание и тем сильнее ощутить свою незавершенность.

Тьма преподносит урок смирения. Я все так же лечу в колодец времени, где нет ни уверенности, ни покоя, и никогда не увижу пьесы, роль в которой сейчас получила.

…Перевернутые строки, сошедшие со страниц проклятых томов, фосфорецируют на дне моих зрачков и проникают в мозг, оплетая его вязью магических знаков, врастая в плоть тонкими зелёными линиями. Потом, когда вновь забьётся моё сердце, чёрная кровь разнесёт их по телу, наполняя его властью и обрекая неотвратимой судьбе.

…Но тело, оставленное мной, как сброшенное платье, что происходило с ним в те долгие дни полуяви над гладким блеском полированного стола? Всплыли в уме ползучие слухи о тайных лабораториях Чертога и прислуживающих там безмолвных демонах. Жар залил мои щёки и снова отхлынул. Удивлённый слуга подхватил внезапно вставшую и пошатнувшуюся гостью.