Светлана Жуковского - Дети разбитого зеркала. На восток

— Так бывает всегда? — пересохшим ртом спросил Принц.

— Нет. У каждого это по-своему и каждый раз заново, — отозвался невидимый в темноте вампир, — теперь иди.

Принц помедлил, но потом пересёк зал уверенным и твёрдым шагом.

— Вито, — прошептала я.

— Да?

— Не знаю, что со мной. Кто я такая и каких натворила бед, приведя сюда этого мальчика?

Вдруг стало страшно. Присмотри за ним, хорошо?

— Да, — так же тихо и бесцветно отозвался он.

Целую вечность Принц Ченан просто стоял и смотрел в безмолвную глубину стекла. Не шелохнулись даже перья на его берете, так неподвижно он стоял. Перед ним проносились образы, рождённые Зеркалом для него одного, ему одному предназначенные…

Прошуршали шелка. Приблизилась Мара, зашептала у меня над плечом:

— Он видит будущее… Великая судьба, великая корона. Четвёртый принц, восьмой ребёнок императорского дома получит Империю и власть над живыми и мёртвыми. Избран, избран княжеской мудростью…

— Избран — для чего?

— Догадываюсь, милая, но хочу сама всё увидеть. Дед мой, я решила, я не вернусь в замок, я остаюсь при дворе.

— Я тоже, — коротко отозвался вампир.

Принц провёл рукой по глазам, повернулся и пошёл обратно. Белое лицо с провалами глазниц над высокими скулами, сжатые губы, огненные пряди волос. Прямая спина, внезапно утратившая гибкость молодости.

Мы окружили его, а он нас даже не видел. Мара завладела его рукой и повела к выходу, на воздух. За ними потянулись молодые вампиры.

— Чего ждём мы? — спросил меня Вито, но, по-видимому, уже не нуждался в ответе. Сняв перчатку, коснулся моей щеки.

— Делай то, что считаешь нужным, Саад из Халлы. Тони, как ты помнишь, обещал молиться и за тебя. Только вряд ли мы из тех, кому ещё могут помочь молитвы. Ох, женщина, ты никогда не знала, чего ты хочешь…

Он легко подтолкнул меня. И я пошла, понимая, что назад уже не вернусь.

Сколько раз я стояла здесь? Зеленоватое свечение привычно окутало моё тело и проникло в сознание, позволяя разом представить все земли и воды этого мира, которых действительно стало много больше, как и их обитателей. И в воздухе над ними дрожали отзвуки страстей и надежды, алчности и нетерпения, ожидание наполняло атмосферу, и это казалось новым в мире, которому нечего было ждать.

Я могла многое вылепить из этой реальности силой своего желания, но у меня не осталось больше желаний. Меня вела лишь холодная безрассудная потребность знать и, следуя ей, я шагнула туда, где никто раньше не был. Я вошла в Зеркало.

Толстое зелёное стекло с повисшими тут и там воздушными пузырьками впустило меня и сомкнулось вокруг громадным аквариумом со стенками, блестящими, точно ртуть. От одной отделилось моё отражение и выступило навстречу во всей полноте телесного правдоподобия. Оно улыбнулось, и свадебные кружева наших платьев из белоснежных стали багровыми, а лилии в волосах обернулись розами, горящими, как рубины.

Отражение протянуло руку, пристально глядя мне в глаза, и тут я увидела, как темнеет и сморщивается кожа моего двойника и облетает сухими листьями на пышные оборки платья, как увядают губы, западает нос, и пустеют глазницы, и всё шире становится зубовный оскал.

В вырезе платья проступили дыры меж рёбрами, и лишь шнуры сухожилий ещё связывали вместе мелкие косточки протянутой мне кисти.

Мои живые пальцы коснулись ждущих мёртвых, и не стало ни тех, ни других, слившихся на границе магической амальгамы, как закатное солнце сливается в море со своим отражением.

Ещё полшага, и я лицом к лицу с могильным призраком, в чьём дыхании — холод, распад и отчаяние.

Я закрываю глаза и бросаюсь вперёд, навстречу смертному мраку, навстречу бездне, распахнутой, как объятие.

…Рвётся тонкая плёнка иллюзии, а за ней — голый утёс над равниной опалесцирующих тяжёлых туч и штормовой ветер, выбивающий из-под ног единственную опору. Чёрное небо усеяно звёздами, видна широкая дорога млечного пути.

Ветер сбивает дыхание, но я всё равно зову, зову своего господина, чёрного ангела Ангромади, князя в алмазной короне, развенчанного властителя Тьмы.

Космическая пустота вздрагивает и прислушивается, а потом отзывается и наполняется Присутствием, грозная сила которого оглушает, и каждая точка межзвёздного мрака становится зрачком, впившимся в моё лицо.

Так было и в нашу первую встречу, в тот роковой час, когда маленькая монахиня Саад заблудилась во сне и нашла дорогу в Место-Которого-Нет, позволив ему, хоть немножко, но — быть, ведь сон, разделенный с кем-то, перестаёт быть просто сном.