Лорел Гамильтон - Соблазненные луной

Голос у него был такой несчастный, что мне показалось, что не так уж он плох. Не то чтобы я захотела пустить его в свою постель, но мне всегда было сложно ненавидеть кого-то, в ком я замечала что-то человеческое. Андаис считала это моей слабостью, отец – достоинством. А я сама еще не решила, что это.

Не сводя глаз с Аматеона, Дойл спросил:

– Ты позволишь ему прикоснуться к кольцу?

Холод опять придвинулся ко мне, шуба облачком окутала меня.

– Это ничего не значит и ничего нам не стоит, – ответила я. – Я хочу поговорить об Аматеоне с королевой, а до того лучше бы выполнять все, что она велит.

– Она не позволит нам этим ограничиться, принцесса. – Рука Аматеона потянулась к волосам, и он прервал жест с видимым усилием. – Если кольцо меня узнает, она заставит нас переспать.

Мне ужасно хотелось опять спросить почему, но вряд ли он знал о соображениях Андаис больше, чем я.

– Об этом подумаем после. – Я шагнула вперед и тронула Дойла за руку: – Пропусти его.

Дойл глянул на меня так, словно хотел возразить, но промолчал и отступил в сторону. Зато Холод не отступил. Так и остался стоять, всем телом прижимаясь ко мне.

– Холод, – позвала я. – Нам нужно побольше места.

Страж покосился на меня, глянул на Аматеона, потом сделал шажок в сторону с самым надменным видом, на какой был способен. Ни ему, ни Дойлу Аматеон не нравился. Может, у них были личные счеты, а может, как и мне, им не нравилось, что рядом со мной будет находиться кто-то из людей Кела.

– Холод, – повторила я, – так кольцо может среагировать на тебя, а не на Аматеона. Отодвинься подальше, сомнений не должно оставаться.

– Я отступлю на шаг, не больше. Слишком долго он был псом Кела.

Аматеон поглядел ему в глаза:

– Принцесса под магической защитой королевы. Стоит мне поднять на нее руку, и мне конец – королева заставит меня молить о смерти много раньше, чем смилостивится и позволит мне умереть. – Взгляд у него стал затравленным. – Нет, Холод, к нежным ласкам королевы я не вернусь, даже если такой ценой мог бы не дать получеловеческому ублюдку сесть на трон.

– Как мило, – сказала я.

Аматеон вздохнул.

– Тебе известны мои чувства на этот счет, принцесса Мередит. На твой счет и насчет твоих притязаний на трон. Разве ты поверила бы, заяви я сейчас, что ты будешь идеальной королевой и я тебя обожаю?

Я только головой покачала.

– Королева... показала мне, что убеждения не так мне дороги, как собственные плоть и кровь.

На миг он скривился, словно вот-вот расплачется. Он справился с собой, но в глазах бушевали эмоции. Что же с ним сделала Андаис?!

– Тебе надо было подчиниться сразу, как сделал я.

Ага, еще один страж, без лицезрения которого я вполне могла обойтись. Онилвин. Он был симпатичен, но лицо грубоватое, как будто неотполированное – по людским меркам красавец, по меркам сидхе – всего лишь не урод. В плечах он был широк, мускулист; с первого же взгляда на одетую в длинную шубу фигуру можно было понять, насколько он физически силен. Плечи и грудь такие мощные, что он казался ниже остальных стражей, хотя был с ними вровень. Густые волнистые волосы он связывал в хвост. Волосы такого темно-зеленого цвета, что в рассеянном свете отливали черным. А глаза травянисто-зеленые с золотыми искорками, пляшущими вокруг зрачка. Кожа – бледно-зеленая, но не почти белая, как у Галена, нет – она была вполне зеленая, хоть и светлого оттенка. У Кэрроу – коричневая, а у Онилвина – зеленая. Бывает.

– Ты согласишься на что угодно, только в спасти свою шкуру, – буркнул Аматеон.

– Конечно, соглашусь, – сказал Онилвин, плывя к нам. Никогда не понимала, как такому шкафу удается так плавно скользить, но он всегда так ходил. – Как и любой, у кого есть мозги.

Аматеон повернулся к нему:

– Почему ты встал на сторону Кела? Ты решил, что он станет королем? А какая тебе разница?

Онилвин пожал мощными плечами.

– Я выбрал Кела, потому что ему симпатизирую, а он симпатизирует мне. Он пообещал мне немало в случае своей победы.

– Обещает он много, – сказал Аматеон, – но я не ради обещаний его поддерживаю.

– А ради чего? – поинтересовался Дойл.

– Кел – последний истинный принц, оставшийся у сидхе. Единственный наследник династии, что правит нами почти три тысячи лет. В день, когда на трон сядет помесь брау-ни, людей и благих, мы кончимся как народ. Станем не лучше вырожденцев, оставшихся в Европе, – ответил Аматеон, не отводя взгляда от Онилвина.

Онилвин улыбнулся так язвительно, что смотреть было трудно.