Александра-К - Тиннар [СИ]

— Посольство выезжает через неделю. Не хочешь ехать — не надо, поволокут силой. Хочешь предать свой народ и вызвать войну — предавай. Ты-мой подданный, как и все, кто принадлежит к Темным Эльфам. Твоя обязанность — подчиниться моему приказу.

Убил бы гаденыша золотоглазого. Нельзя — он нужен для скрепления союза. Ничего — женится — переменится. Судя по тому, что над людьми стоит владыка-женщина — характерец у нее вряд ли мягкий. Сломает, не пожалеет — не своя кровь, эльфийская. Успокоится, наконец. Возможно…

Отец-король поворачивается. Уходит.

Горькая ярость в груди. Никогда, ни одного раза он не захотел выслушать своего сына. Ты должен подчиниться. Да, возможно, должен. Был… После того, как вернули с порога смерти — как-то не хотелось подчиняться. Не хочется плакать, хотя больно, унизительно щеки горят от пощечин, нанесенных тяжелой рукой воина и мага. Уйду. Куда угодно, в горы, к людям, Светлым Эльфа — пока действует мирный договор — не тронут. Да и тронут — что ж, такова судьба. Все равно уже, давно все равно. Торопливые сборы, в дорожный мешок собраны самые красивые шелковые одежды, драгоценные шпильки, пара дорогих золотых безделушек, магический шар — это так, баловство, никогда не давал себе труда научиться всерьез боевой магии. Из оружия — меч, кинжал — как там люди красиво его называют — мизеркордия — кинжал милосердия, кольчуга, старинный лук с серебряными накладками. Сюрикенами он практически не владел, не ведал боя парными мечами. Он много чего не умел и не знал — не хотел знать сначала, а потом наступило глубокое равнодушие — не хотелось ничего. Поздний час, ночной час. Защитной магии над замком столько, что воздух звенит от магических струн, но это против проникновения, а вот от выхода из замка никто заклятий не ставил. А страже можно и глаза отвести — даром, что сами — маги. Это освоено давно, с детства баловался — чтобы убежать от зануд-учителей…

Все дети, выросшие за высокими оградами и гуляющие только по дорожкам парков с охраной и гувернерами, очень беспомощны во внешнем мире. Они не могут купить хлеб и коня, не знают, сколько платить за постоялый двор, не знают, что есть воровские кварталы, в которых лучше не появляться. Они привыкли, что чужие руки заправляют им постель, приносят чистую одежду, что их охраняют и берегут, и, попав во внешний мир, шансов выжить имеют очень мало.

Еще глупее, если бежишь в ночь, из горного замка, не имея с собой ни куска хлеба, ни воды. Аллеур в отчаянии искал дорогу на перевал уже несколько часов, конь, сначала довольно резво шедший в гору, начал артачиться и нервно ржать. Темно, рассвет еще не скоро. И вернуться он уже не мог — в снежной круговерти высокогорья он потерял путь и перестал ориентироваться. Да и не вернулся бы, лучше уж подохнуть. Темный Эльф был в полном отчаянии — от всего, что случилось несколько часов назад, от того, что побег, похоже, не удастся — сейчас рассветет, и отряды, высланные на поиски — а утром побег неминуемо обнаружат, найдут его беспомощного, замерзшего, всего в соплях и слезах, и спасут. Чтобы потом сломать и отдать Императрице людей живую игрушку. Каково заложникам при дворах врагов — немало эльфийских баллад посвящено этому было. Да и не отдавали заложниками первых детей — право наследования это исключало — только младших, тех, которые в семье были просто никому не нужны…

Унылое завывание под луной, хлопья снега валят все чаще и чаще, конь вязнет в сугробах, а принца окружают гигантские призрачные тени, их много, они все ближе. Устрашающий вой — да ведь это белые волки! Горные чудовища, ростом с доброго теленка, умные, настойчивые, терпеливые в загоне жертвы. Война многое изменила в их жизни — некогда было их вытравливать, некогда устраивать охоты, особенно в последние годы — война шла неудачно, заниматься еще и этими жуткими тварями было просто некогда, да и люди боялись селиться близко к замку — глаза бы светлые эльфийские их не видели, этих короткоживущих, наглых и невоспитанных тварей. Но зато теперь — волки окружают всадника плотным полукольцом, конь всхрапывает, встает на дыбы, сбрасывает эльфа на снег и уносится в ночь, дикое ржание раздается все дальше и дальше. Часть стаи бросается за ним в погоню, а половина остается рядом с упавшим эльфом. Пара заклинаний, и вспышки яркого пламени на краткие мгновения останавливают нападающих, а Аллеур видит небольшую расщелину в скале — можно забиться и хотя бы не ожидать нападения со спины. Эльф торопливо бежит по глубокому снегу к скале, проваливается в снег, белые твари уже снова начинают преследовать его снова. И пощады не будет. Снег покрыл камни, и эльф неожиданно падает — плохо падает — рассаживает колено до кости об острый камень, из голени хлещет кровь. Плохо, очень плохо — твари совсем близко и отступать не собираются, а запах крови их только привлекает. Еще одна огненная вспышка — но она отгоняет зверей совсем ненадолго. Аллеур успевает добежать до расщелины, но скала предала его — расщелина очень узкая, полностью спрятаться в нее невозможно. Ну что ж, меч из ножен вынут, пусть рвут тело, если доберутся, но и он сможет хоть парочку прикончить. Белые твари все ближе, яростным алым блеском светятся в темноте глаза. Совсем близко. Страшно быть разодранным на куски еще живым. Очень страшно…