Марк Сэнд - Горная худра

— Хорошо же! — сказала Гри. — Попробую у Финна выведать, возможно ли тебе к прежней жизни вернуться.

Полыхнула на неё Гизела полным надежды взглядом из-под золотых ресниц, и ощутила Гри, что готова горы своротить и вокруг хутора их расставить, лишь бы ещё раз посмотрела так на неё невестка. И даже страх перед Финном не так важен оказался, как то, что верит в неё Гизела и на неё надеется.

Много времени прошло, прежде чем придумала Гри, как к брату подступиться. Финн ведь с ней особых бесед не вёл — распорядится, что делать, да и хватит с неё братней ласки. Но знала Гри, что как напьётся Финн чёрного мёда, так разговорчивым становится, волшбой своей похвалиться хочет, и если верно ему вопросы задавать, можно многое выведать. И вот осенью, после сбора урожая, устроил Финн праздник для работников. Отужинали все, мёда хмельного выпили, обсудили год прошедший да год будущий. Славный урожай собрал Финн, доволен он был. После работники своей компанией гулять пошли, а Финн затеял жене да сестре о планах на будущее рассказывать. Только Гизела его долго слушать не стала: извинилась, попросилась спать, сказала, голова у неё болит очень. Не по нраву это пришлось Финну, однако серчать на жену не стал, отпустил её.

— Всё не может она до конца прежнюю жизнь забыть, — сказала брату Гри, глядя в огонь очага.

— Позабудет! — махнул рукой Финн. — Это всё привычка; надо поласковее быть с Гизелой да о прошлом не напоминать, это и пройдёт. Всё одно нет ей к дикой жизни возврата.

— Что же, навсегда она человеком останется? — как бы случайно спросила Гри. — Не сможет снова в худру обернуться?

— Сама не сможет, — ответил Финн, опрокидывая кружку с мёдом. — Только если поможет кто.

— Поможет?

— Да; и ни она сама, ни родня её горная, ни какая другая нечисть, а только человек, который в церкви был крещён и крест на себе носит. Вот если такой человек поднимется высоко в скалы, где они красными становятся, найдёт, где растёт железная трава, сплетёт из этой травы полотно да накинет это полотно на неё, тогда обернётся Гизела снова худрой. И сделать это всё нужно в одну ночь, потому что если упадёт на полотно хоть один солнечный луч, потеряет оно свою силу. Только не бывать тому. Куда лучше в семье да ласке жить, чем по горам скакать. Здесь её место.

Гри с братом спорить не стала, поддакнула ему. А сама думает, как же за одну ночь успеть туда и обратно обернуться, да ещё полотно сплести. Далеко от их хутора до гор, как раз день на дорогу и потратишь. А невестку с собой не сможет Гри увести, сразу догонит их Финн, как смекнёт, в чём дело.

Думала-думала, ничего не придумала. «Что ж, — решила, — попробую так, а там, может, и придёт что в голову». Как-то утром встала, как обычно, до свету, сумку, с вечера собранную, прихватила да и пошла себе. Хватились её не сразу, а пока искали, пока разобрались. Гри уж далеко ушагать успела. Сильные у неё были ноги, не знала она усталости.

Финн как услышал, что сестру его нигде найти не могут, только плюнул.

— Сбежала, неблагодарная! — выругался в сердцах. — Пусть вернётся только, такую трёпку ей задам — пожалеет!

Гизела услышала, пожелала втайне, чтобы не возвращалась Гри, куда бы та ни пошла. Золовка ведь не рассказала ей, в какой путь собирается. Подумала Гизела, может, и правда пошла она лучшую жизнь искать. Грустно ей стало, что даже не попрощалась с ней Гри, единственная в жизни этой отрада её, да что теперь поделать. Пусть будет счастлива там, в других краях.

А Гри меж тем шла и шла, по зелёной долине, по лесной тропе, по каменистым предгорьям, по крутым склонам. Было солнце сначала по правую руку её, потом над головой висело, а как стало по левую руку опускаться, добралась Гри до красных скал. Высоки их вершины, неприветливы они; горным козам да худрам здесь скакать, а Гри с трудом пробиралась. Подняла взгляд — на склоне дальней горы отблескивает что-то холодным железным блеском. Подумалось ей, что, верно, это железная трава растёт. Разом забыла про усталость Гри, с новыми силами зашагала.

Уж совсем стемнело, когда добралась Гри до этого склона. Вышла из-за края гор луна, залила мир холодным светом. Смотрит Гри: и вправду растёт под ногами железная трава — жёсткая, с налётом сизым, края острые, не гнётся под ветром. Взялась Гри за стебелёк — пальцы до крови обрезала. Перчатку толстую кожаную надела, попробовала зажать пучок да ножом срезать — сломалось лезвие ножа. Билась-билась Гри, ни одной травинки из земли не вытянула. Не рассказал ей Финн, как железную траву собирать, ничего у неё не выйдет, не сплести ей полотна, Гизелу от тоски не спасти. Сидит Гри, слёзы горькие глотает. Как была глупой и бесталанной, так и осталась; всё из рук у неё валится, ни на что не способна. Лучше б сгинуть ей в этих горах, и пусть звери её кости растащат, цверды из них свирелей себе наделают. Не утирает Гри слёз, так и катятся они по щекам.