Алена: Пак из Древнего леса [СИ]

— У тебя долг жизни передо мной, Пак.

— И поэтому я должен умереть?

Они смотрят друг на друга — величественный олень в тяжелой короне ветвистых рогов и растрепанный филин.

— Кого ты хочешь обмануть, Робин? Не тебе бояться смерти.

— Слухи о моей неуязвимости сильно преувеличены! — филин возмущенно бьет крыльями. На оленя сыплются медные дубовые листья. — Ты хочешь, чтобы я вышел с флейтой против мечей из холодного железа? Это безумие, а я еще не сошел с ума, даже если твои прихвостни утверждают обратное, Оберон!

Олень резко вскидывает голову и бьет копытом.

— Что ты хочешь?

— Вот это другой разговор, — филин снимается с ветки, делает круг над дубом и опускается на соседний ясень. — Я хочу, чтобы ты был должен мне, Оберон. Три желания. И тогда я вступлюсь за твой народ.

— Это и твой народ, Пак!

— И снова ложь. Моего народа давно уже нет.

— Ты присягал мне в священном круге!

— Я клялся, что не выступлю против тебя, король сидов. Но воевать за тебя не обещал.

— Костры Мабона должны гореть, и ты знаешь это лучше всех, Пак. Послушай, я прощу твой долг и забуду про все жалобы на тебя, которые мне приносят ежедневно!

— Это само собой. И три желания.

Олень роет копытом землю. Ноздри его раздуваются, бока ходят ходуном, как после долгого бега.

— Согласен.

Филин торжествующе ухает.

— Лес слышал. Сделка заключена.

Черные кони нетерпеливо приплясывали, скаля острые клыки. В глазах их вспыхивали и гасли язычки пламени. Добыча совсем близко. Скоро они будут рвать зубами горячее мясо.

Властная рука осадила самого ярого скакуна.

— Спокойно, Вихрь, спокойно.

Конь злобно покосился на белые пальцы, унизанные тяжелыми перстнями. С каким удовольствием он бы откусил их — один за другим!

— Они уже открыли бочки с вином, мой принц, — рядом появился еще один всадник. Его конь уже успел поохотится и сейчас снисходительно поглядывал на своего менее удачливого собрата. — Если атаковать с двух сторон, мы успеем отрезать их от холма.

Хозяин Вихря кивнул. Сиды осмелились восстать против владыки Ада. Им следует преподать такой урок, чтобы на тысячу лет запомнили. Приказ повелителя предельно ясен: во время праздника осени вырезать поголовно обитателей королевского тора и схватить Оберона. Нарушить приказ немыслимо. Но, строго говоря, один из тех, кто танцует сейчас у костров, не относится к обитателям тора.

— Принц Кедеэрн? — почтительно напомнил о себе командир отряда.

Единственный сын владыки Преисподней встряхнул головой и поднял руку. Яркие лучи вырвались из ограненных камней в медных перстнях и отразились от низких облаков. Два отряда демонов с боевым кличем сорвались с места. Охота началась.

— Пора! — Пак поднес к губам флейту.

При первых звуках музыки ветер пронесся между костров, подхватил танцующих сидов, опавшими листьями понес прочь от демонов и их хищных коней. Ветер взметнул пламя, вылепил из него фигуры чудовищ, кинул их навстречу коннице. Пак вздрагивал каждый раз, как холодное железо разрубало его колдовство, но продолжал играть. Кони демонов бесились, чуя подвох, рвались за улетающими листьями. Демоны ругались, осаживая взбесившихся зверей.

Пак играл. И хворост, заготовленный для костров, поднимался армией одоспешенных воинов, заслоняя врагам дорогу к холму. Черные кони топтали хрупкие фигуры, железные мечи крошили их в труху. Но время было выиграно.

Пак начал вслепую отступать к тору, не переставая играть. Только бы Оберон успел запечатать вход. Долго сдерживать этих тварей, которых язык не поворачивается назвать конями, не получится.

Он все-таки не выдержал и обернулся. Холм уже впустил в себя всех беглецов и закрывался. Еще можно успеть…

На него упала тишина, разом отняв все силы. Пак покачнулся и выпустил флейту. Она жалобно хрустнула под копытом черного коня. Жалко, хорошая была. Вокруг кружили демоны, безуспешно пытаясь отыскать вход в наглухо закрывшийся холм. Они что-то кричали, но звуки не проникали в кокон тишины, окружавший Пака. Кто-то грубо схватил его за волосы.

— Не трогать! Это мой пленник!

Этот звучный голос он почему-то услышал. А потом наступила темнота.

Сознание возвращалось медленно, болезненными толчками. Его куда-то несут, именно несут, а не волокут за ноги, как можно было ожидать. Смутные голоса, скрип двери, мучительно отозвавшийся в висках. Ощущение чего-то мягкого под головой. И снова тишина.