Александра Мурри - Выше облаков [СИ]

Ночью, после первых пяти, пришли еще. И еще. Отец, не поспав и двух часов, снова ушел на пост. Он предводитель городской дружины, на нем ответственность и за своих воинов и за безопасность горожан. Стена и дружина из трех десятков мужчин, кроме них город защищать некому.

Впереди длинная осень, не все поля успели убрать, не во всех домах достаточно запасов. Если город простоит до зимы, всем придется нелегко. Править будут голод, холод и война. Если выстоим. Мало кто еще не понял, что каждая последующая ночь может стать последней.

В нашем доме ночью почти не спали. Я поднялась задолго до рассвета, не в силах больше лежать и ворочаться с боку на бок на влажных от пота простынях. Тревожные думы не оставляли в покое разум, прокрадывались в зыбкий, поверхностный сон. Когда мне во второй раз привиделся Рой, окруженный смолгами в скалах, с изломанными крыльями, я рывком села на постели и зло откинула одеяло. Босиком прошла по холодному полу в ванную комнату и вылила на себя ведро ледяной воды. Телесные ощущения отвлекли от упаднических мыслей.

Нужно собираться, брать волю в кулак, и что-то делать. Только вот, что?!

Как оказалось, в бессоннице я не одинока. Мама уже растопила печь и замешивала тесто для хлеба. Увидев меня, тускло улыбнулась. Подошла, взяла за руки, и заглянула в мои сонные покрасневшие глаза.

— Риана, отец приказал, а я прошу… Не знаю, кто у тебя остался там, в лесу. Я никогда не мешала тебе делать то, что ты хотела, не лезла и не спрашивала, не отслеживала, доверяла и давала свободу. Может, в этом моя самая большая ошибка. Но теперь, я умоляю, не уходи из города. Пережди. Если любишь нас.

Такое вот приветствие, вместо пожелания доброго утра. Все еще плохо соображая после бессонной ночи, спросила:

— А потом что? — нет сил спорить, переубеждать или оправдываться, доказывать свою надежность. И мама, и я, ведь знаем, что это совсем не так.

— Потом… Дай Богиня, придет помощь. Риа, девочка моя, пожалуйста, не глупи.

Я смотрела в мамины глаза и хотела верить. Нас спасут, обязательно. Не может же все так взять, и кончиться? Родители, брат, друзья, школа? Жизнь?

Месяц неизвестности и тревоги за Роя закончился обреченным кивком. В то мгновение, в темный предрассветный час, на уютной кухне, я осознала себя взрослой. И это осознание заставило опустить плечи и смаргивать слезы. Ответственность перед семьей, понимание их нужды во мне, необходимость моей поддержки. Я не могу их оставить. Не так. И не сейчас.

Ненавидела себя за слабость и малодушие, и одновременно делала все, что в моих силах. Повседневные мелочи, быт, помощь немощным старикам и несмышленым детям. Взросление, в моем случае, значило смирение и расставание с мечтами. Расставание с друзьями.

Хорошо, если Рой успел улететь. Далеко-далеко, туда, где безопасно. Пусть мне больно, главное, чтобы он жил.

Мы с мамой наготовили гору пищи, — суп, запеченная свинина, картофель, свежий хлеб, тушеные овощи. У дружины нет своей столовой, стража уже давно не знала суровой военной жизни. Город жил спокойно, разве что шайки разбойников время от времени обворовывали путников на трактах. У воинов всегда было время зайти домой и поесть, на худой конец, — наведаться в харчевню. Но сейчас мужчины вторые сутки не появляются дома.

Решение этой задачи кому-то нужно было брать на себя. Сидение сложа руки, изнывая от беспокойства и роняя слезы, пользы не принесет. Нет, слезы были, есть и будут, но страх легче преодолеть, занимаясь делом. Вот мы с мамой и не отходили от плиты. Задача оказалась не из легких, — чтобы сытно, быстро, много, и в то же время недорого. Припасы стоит поберечь. Или нет?

После полудня, попросив помощи у соседки, Миры, отнесли наполненные, исходящие аппетитным запахом, котелки, к дому стражи. Посуда, самая простая, там имелась.

Мужчины заботе обрадовались и благодарили так, будто мы им жизнь спасли. Ели быстро, второпях, без промедления возвращаясь на посты. Только отец, поев, задержался.

— Что ты думаешь, Генри? — тихо спросила мама.

Он долго не отвечал. Все и так знают, о чем думает каждый в этой комнате. Подошел, обнял жену и вгляделся вдаль за окном.

На рассвете из города выехали двое всадников. Смелые парни. Ради цели — позвать подмогу, — не пожалели ни лучших коней, ни лучших воинов. Им предстоит гнать во весь опор, наперегонки с почтовыми птицами, отосланными в ближайшие города с тем же сообщением и кличем о помощи.

— Они пришли с гор, и пойдут дальше в долину, если их не остановить. К другим городам и поселениям. Смолги не оставляют за собой ничего живого. Наша единственная надежда на гонцов и птиц, они должны позвать отряды из Роннега. Трое суток туда, трое обратно, нам надо продержаться неделю.